Бойцовые рыбки

– И что? К чему это все вообще?

– Ты что, в самом деле думаешь, что со мной все можно?

И обложила меня еще раз, нормально так. Я даже подумал, интересно, где это она так навострилась. Потом вспомнил, что она со мной уже пять месяцев ходит.

– Это же просто так, мы-то тут причем?

– И про ту девку я тоже знаю. Шлюху черноволосую.

Тут она даже замолчала на пару секунд от злости.

– Катись, – сказала она наконец. – Видеть тебя больше не хочу.

– Да не бойся, не увидишь, раз такое дело, – сказал я, и тоже прибавил несколько слов от души. Еле удержался, чтобы ей не врезать.

Она повернулась и пошла от меня, голову держит прямо, волосы по плечам прыгают, моя крепкая сладкая девочка, и до меня дошло, что больше я не буду приходить к ней домой смотреть телевизор. Не буду обжиматься с ней исподтишка, чтобы ее братцы нас не запалили. Не буду чувствовать, какая она у меня в руках одновременно и мягкая, и сильная. Ничего этого теперь не будет.

Но какое вообще отношение хиханьки с девчонкой на озере имели к нам с Патти? Никакого отношения это к нам не имело. Что за дурь, из-за такой глупости взять и все между нами поломать?

Странное чувство. Горло сжалось, и как-то прям не выходило дышать. Я подумал, неужели это я сейчас заплачу. Я не помнил точно как это, когда плачешь, так что не был уверен. Но вскорости отпустило.

Я немного погулял вокруг, просто так. Мне ничего не хотелось делать, и никуда не хотелось идти. Потом я заметил Мотоциклиста через окно аптеки, он стоял и листал журнал. Я тоже зашел.

– Курить есть?

Он молча протянул мне сигарету.

– Давай сегодня вечером оторвемся, а? Пошли на проспект, через мост, а?

– Ладно.

– Может, и Стива удастся вытащить.

Стив мне нужен был на случай, если Мотоциклист вдруг забудет, что он со мной, и уедет куда-нибудь. Или просто зайдет в бар, куда мне нельзя.

– Ладно.

Мы постояли немного. Я тоже полистал журналы какие-то.

– А ты чем зачитался? – спросил я его.

– Вот в этом журнале мое фото.

Он мне показал. Фото точно было его, без вопросов. Он опирался на потрепанный мотоцикл, руками так сзади себя. На нем были джинсы, и расстегнутая джинсовая куртка, а рубашки не было. Вокруг была трава, и деревья какие-то, кусты. Получалось, что он – типа дикий зверь из леса. Хорошее фото. Сделано было так, что как будто это картина, а не фотография. Он не улыбался, но выглядел в общем довольным.

– Ух ты, – говорю. – А что за журнал?

Посмотрел на обложку. Это был крупный глянец, его по всей стране продают.

– А что там про тебя написано?

– Ничего. Это одно фото из серии, которую сняла одна знаменитая женщина. Сделанное в Калифорнии. Я и забыл совсем. По правде сказать, вздрогнул даже, когда открыл журнал, а там мое фото.

Я посмотрел всю серию. В основном портреты. Все сделаны под картины. В журнале так и было написано, что женщина, их снявшая, прославилась как раз тем, что ее фото были похожи на картины.

– Обалдеть, – говорю. – Вот все удивятся.

– Вот этого не надо, Расти-Джеймс. Мне бы не хотелось, чтобы ты кому-то рассказывал. И так скоро растреплют по всем углам.

Он с самого приезда вел себя странно, а сейчас у него и вовсе вид был дурной какой-то, так что я не стал спорить.

– Знаешь, изображать благородного разбойника и гамельнского крысолова – немного утомительно. Я бы предпочел остаться деревенским дурачком, если ты не возражаешь. Не то чтобы меня пугал масштаб этого мероприятия. Просто неохота.

– Ага, – сказал я. Я понял, что он имел в виду под благородным разбойником. Мотоциклист на районе был человеком очень знаменитым. Даже среди тех, кто его ненавидел. – А, дошло. Про крысолова. Слышь, они бы за тобой пошли куда хочешь. Да многие и сейчас пойдут.

– Это было бы славно, – сказал он, – если бы только я хотел куда-нибудь идти.

Когда мы выходили, я заметил, что Паттерсон, тот мент, стоит на другой стороне улицы и смотрит на нас. Я тогда уставился на него. А Мотоциклист, как обычно, его даже и не заметил.

– Хорошее получилось фото, – сказал я.

– Да.

Он улыбался, но довольным при этом не выглядел. Улыбался он редко, и мне каждый раз бывало жутковато.

7

Той ночью мы пошли в центр, через мост, туда, где огни. Уговорить Стива пойти с нами оказалось легче, чем я думал. Обычно приходилось на него нажимать, чуть ли не до угроз, если речь шла о чем-то, что не одобряли его родители. А тут он просто сказал: «Ага, я отцу скажу, что пошел в кино». То есть вообще без проблем. Стив тоже в последнее время был странный какой-то. С того дня, как его мать угодила в больницу, от него несло слабоумной отвагой. Такой серьезный кролик, который собирался идти на стаю волков.

Он зашел к нам. Я к нему в дом никогда не ходил. Думаю, его родители даже не знали, что он со мной водится. Я вылил полбутылки вишневки в остатки крепленого, чтобы было, что взять с собой.