Боль

У молодых свободного времени нет совсем. Свободное время солдата есть следствие роста его статуса. У ветеранов его чуть больше — они его забирают у молодых. У старослужащих свободного времени валом — его им добровольно отдают молодые и ветераны. За сто дней до приказа различие между службой и свободным временем у лысых дембелей стирается. Последние месяцы их службы волнообразно включают в себя чередующиеся фазы, наполненные исполнением интернационального долга и личным временем, которое, с каждым прожитым днем, окрашивается энтузиазмом по поводу демобилизации, все ярче и ярче. Наступает острый дефицит мест, где старослужащие могут провести время вместе, приобретая общие впечатления. Поскольку, все в роте, кроме дембелей, продолжают служить по уставу, дисциплине ничто не угрожает. Чего не скажешь про боевой дух. Подразделениям рот в батальонах, порой требовалось укрепление боевого духа. Это легко поправлялось при помощи формирования команд — временных подразделений, созданных для выполнения специальных заданий.

Возможности людей в команде всегда выше, чем задачи, которые ставились перед каждым из них в отдельности. Быть способным к работе в команде означало иметь все возможности для реализации своих целей и амбиций. Быть сильным означало признание командой собственного влияния на окружающих и возможности выбора своих действий. Быть равным в команде однополых вооруженных до зубов сверстников означало быть не хуже и не лучше кого-либо другого. Осознавая себя как часть целого, каждый относился к другим, независимо от их достоинств и недостатков. В их роте было двадцать четыре человека, отобранных ротным с разных взводов и собранных в две команды. Эти добрые парни и формировали боевой дух роты. Чтобы выжить — приходилось выжимать из себя все лишнее и непригодное. Чтобы ужиться — приходилось ужиматься, отказываясь от всего мелкого и личного. Ротный сам взял Фому в свою команду — тринадцатым. Все смотрели на них, как на людей, ищущих смерть. Испытывая как можно больше, ищешь жизнь, а не смерть. «Как можно, больше?»,- спрашивал их Фома? Теперь, на этой тропе с кровоточащими ладонями, он понимал, как это — «можно больше».

Скорость движения группы была максимальной. Каждый шаг отдавался импульсом боли в распухшем колене. Плечи налились тяжестью. Снаряжение было тщательно подобрано и подогнано. Запас воды, боеприпасов был оптимальный. Шли налегке, насколько это было возможно, освободившись от личных вещей и остатков сухпая. Это были небольшие трудности жизни — трудности, о которых они говорили, трудности, пережив которые, они уже не могли забыть. Обычный естественный отбор искусственным путём. Из множества полусформировавшихся возможностей организм каждого из них, как мощный компьютер, выбирал ту, которая устанавливала более эффективные отношения с окружающими их людьми. Реализация личных возможностей приводила к изменениям обстоятельств, а любое изменение — очень трудная и болезненная задача.

Фоме казалось, что они двигались в режиме «идем-бежим» уже несколько часов. Кисти рук были раскалены накопившейся в них болью. Сил оставалось все меньше и меньше. Долгожданный приказ о привале уронил обессилевшее тело на землю. Лежа на неснятом с плеч рюкзаке, вытянув гудевшие от напряжения ноги, Фома слышал, как к нему подошли, как присели рядом на корточки. Здесь расстояние прицельной дальности определяло, кто твой друг или враг. Тот, кто приближался слишком близко, всегда был проблемой — ближе друзей могли быть только скрытые враги. На войне, как в любом деле, есть некий внутренний оплот, который связывает людей. Одних связывает жажда победы, других — общая выгода, третьих — страх. В кругу таких людей действуют напрямую. Желая войти — входят. Желая выйти — выходят. Желая сблизиться — сближаются. Желая отдалиться — отдаляются. Желая взять — берут. Желая уйти — уходят. Но чтобы это понять, надо это сделать хотя бы раз.

Чья-то тень заслонила солнце. Открывать глаза он не стал, лишь подвинул автомат поближе. Его резко толкнули в плечо. Он открыл глаза. Перед ним сидел Таблетка — лысый белобрысый дембель, Белгородский чемпион по боксу и по совместительству санинструктор в группе. Таблетка грубо приказал, показать разодранные ладони. Промыл раны водой из фляжки Фомы, обработал и обильно смазал тампоном, смоченным зеленкой. Разорвав перевязочный пакет, наложил обе подушки на порванную кожу ладоней и почти нежно перевязал. Встав, Таблетка вдруг, резко, пнул Фому по ребрам и зло проговорил — «Нельзя этого делать, скотина!!!»