Боль

Она снова оказалась в его объятиях, снова принадлежала ему: между ног разгоралось пламя, все тело таяло от близости к его телу – она целиком принадлежала Эйтану, как тогда, в юности, и как никогда не принадлежала больше никому. Она задыхалась под его пальцами, ее кожа трепетала от его прикосновений. Ирис едва устояла на ногах, когда он, чуть отклонив назад ее туловище, принялся страстно целовать ее горячие груди под ночной рубашкой. Наслаждение было таким пронзительным, что Ирис уже не помнила, где она. Даже появление Микки ее не остановит, даже если Омер внезапно выйдет из своей комнаты и ошалеет от увиденного, она не откажется от этого безмерного наслаждения, не оторвется от его тела, полностью, с головы до ног слившегося с ее телом. Такова природа притяжения, так уж мы созданы: две частицы магнитного поля, явление природы, с которым ничего нельзя поделать… Она поймала себя на том, что, задыхаясь, оправдывается вслух.

– Что ты говоришь? – рассмеялся он ей в ухо, и она шепнула в ответ:

– Ничего, у меня бред от жара. Давай присядем на минутку.

Она повела его к дивану, но не успели они сесть, не успела она высвободить руку из его руки, как услышала знакомый звук останавливающегося лифта. Двери открылись, и перед ее испуганными глазами явилась Шула, их помощница по дому.

На работу Шула всегда приходила нарядная – высокие каблуки и мини-юбки, которые, правда, тут же меняла на шлепанцы и старый халатик, – и Ирис всегда встречала ее комплиментами. Вот и сейчас ее ошарашенное сознание по привычке искало, что бы сказать хорошего по поводу красной блузки: «Как вам идет этот цвет!» Но выражение неподдельного изумления и шока на лице их опытной помощницы подействовало на Ирис, словно ведро ледяной воды, и она поспешно вскочила с дивана.

– И не спрашивайте, я чувствую себя ужасно! Какое везение, что мой врач как раз проходил мимо и согласился осмотреть меня. Это доктор Розен, заведующий отделением боли, – пробормотала она, и все еще ошеломленная Шула сделала шаг в их сторону. Ее благоговение к профессии врача смягчило шок и даже подсказало пристойную интерпретацию двусмысленной сцены, особенно когда глубокоуважаемый доктор тоже встал с дивана и с самым серьезным видом пожал ей руку. Впрочем, Ирис сознавала, что губы у нее припухли, волосы растрепаны, а на ночной рубашке красуются подозрительные влажные пятна.

– Итак, что вы предлагаете? Принимать антибиотик? – спросила она официальным тоном, когда Шула зашла в соседнюю комнату переодеться.

– Сказать по правде, я понятия не имею, что с вами. Я разбираюсь только в неизлечимых болезнях.

Оба разразились хохотом и не могли остановиться, даже когда Шула возвратилась в гостиную, облаченная в тунику.

– Так я начну с комнаты Альмы, чтобы вы могли вернуться в постель? – спросила она, и Ирис с энтузиазмом закивала.

– Спасибо, Шуленька, вам нет равных! – крикнула она вслед ее удаляющейся спине.

– Надеюсь, ты не собиралась ее увольнять? – усмехнулся он. – Теперь ты у нее в руках, завтра она потребует прибавки.

– Ничего подобного, – возмутилась Ирис, – она не такая, она ни за что меня не предаст.

И все же от нового оборота событий ей стало не по себе.

Эйтан бросил взгляд на часы.

– Мне надо в клинику. Прости, что поставил тебя в трудное положение, Рис. Лучше тебе самой устанавливать правила – тебе есть что терять, а мне нет.

– Мне нечего терять, кроме тебя. – Она проводила его до двери.

Тем не менее она поспешила в комнату Альмы, где Шула как раз орудовала пылесосом, чтобы понять, догадалась она или нет.

– Какое везение! – упав на кровать, повторила Ирис. – Мне было так плохо и не было сил идти в поликлинику, как вдруг я вспомнила, что доктор Розен учился со мной в одной школе, я позвонила, и он как раз был неподалеку.

– А-а-а! – говорит Шула. – Вы вместе учились в школе! Вот так так!

На какой-то миг показалось, что она удовлетворена тем, как разъяснились причины известной близости, которой нельзя было не заметить, хотя на лице у нее явственно читалось такое же неудовольствие, как при виде мокрого полотенца, в очередной раз брошенного Омером на ковер. Шула водрузила на голову наушники – она постоянно слушала радио и с удовольствием делилась новостями с присутствующими.

– Вот так так! – неожиданно повторила она. – Тут говорят, процент супружеских измен в Израиле за последнее десятилетие почти удвоился. Интересно, оттуда они знают? – задала она риторический вопрос. – Ведь люди скрывают свои измены.

Следом шум пылесоса перекрыл все, что было и не было сказано, и Ирис закрыла глаза. Нет никакого сомнения, что возникла проблема, но она справится с ней потом, когда поправится, потому что эта проблема – маленькая матрешка внутри куда более крупной проблемы, и, чтобы ее решить, придется решать еще большую проблему, поэтому она подождет и не станет прямо сейчас думать о словах, брошенных в пространство очищенной от пыли комнаты… Жаль, что пылесос не может втянуть измену, как втягивает пыль.