Боль и сладость твоих рук

— Нет. Нет, только не Макс. Я не могу… я не могу… — заполошно всплеснув руками, Лори заметалась по кабинету. Ира помрачнела и почувствовала, как ей физически становится нехорошо. Мелькнула мысль, что она может просто не справиться и, вместо того, чтобы помочь, сделает Лори хуже.

— Лори, — резко рявкнула она, почти автоматически входя в знакомую доминантную позицию. — Сядь. И расскажи. Что. Случилось?

— Меня вызвали в полицию, — огрызнулась Лори. — Как свидетеля.

— Ого.

Глаза Иры широко распахнулись. На этот раз она была действительно удивлена.

Лори рухнула на неудобный стул и закрыла лицо руками:

— Мне кажется, у меня все болит. Спина болит, шрамы снова болят. Я не могу там это рассказывать. То дело давно закрыто. Почему я опять должна? Я не могу. Я не могу.

— Лори, пожалуйста, успокойся, — отчеканила Ирина, чувствуя, как с каждой секундой причитания все больше действуют на нервы. Она могла искренне сочувствовать, но ее ужасно бесило, когда Лори долго жаловалась, не объясняя, на что. Ей этого хватило в свое время, когда они начинали играть — у сабы вылезали неконтролируемые реакции, которые она долгое время отказывалась объяснять. И только через пару месяцев, когда Ира пригрозила разрывом, Лори рассказала историю со шрамами в общих чертах. Про "того человека". И о том, что в связи с этим чувствует.

— Я знаю, я знаю, — забормотала Лори, когда увидела перемены в ее лице. — Сейчас все объясню. Прости, просто не могу собраться с мыслями. Это тот человек.

— Чьего имени нельзя называть, ага. Знаю, — фыркнула Ирина. — Тот грязный садист, который распахал тебе спину. Он… что?

— Он, кажется, убил кого-то… я не знаю. В новостях пишут, что он виноват…

— Что?

При слове "новости" у Иры что-то противно щелкнуло внутри, прямо под сердцем. В последнее время слишком много вокруг нее связано с новостями и полицией. Совпадение? Или просто мир тесен? В ушах зазвенело, губы пересохли, и за секунду, как Лори сказала это, Ира уже знала, что она скажет. Может, это была сильная интуиция или чистая магия. Или она просто очень быстро соображала. Ее тренированный мозг всегда отлично сопоставлял разрозненные факты — в профессии врача есть что-то от детектива, пригождается в диагностике. И, если бы она не была врачом, наверное, стала бы что-нибудь расследовать.

— Короче, он психолог, — выпалила Лори, — Оказалось, что он теперь еще и друг Макса, поэтому я больше не могу пойти к Максу. Если бы я знала, что они друзья… Я была права, что никогда не называла его имени. Но если хочешь — пожалуйста. Тимофей. Его зовут Тимофей. Довольна? — спросила Лори раздраженно, почти не глядя на Иру и понятия не имея, что с ней происходит. Она сидела, сложив руки на груди, поджав побелевшие губы, раскачиваясь на стуле, как сумасшедшая.

Звон в ушах у Иры прекратился — их заложило напрочь. Она приоткрыла рот и попыталась вздохнуть, но вдох получился слишком слабым — воздух не прошел в легкие до конца. Внутри все перехватило, и ей показалось, что она никогда-никогда больше не сможет вдохнуть нормально. А может, просто умрет прямо сейчас.

— Не раскачивайся на стуле, упадешь, — медленно, еле шевеля языком, проговорила она, развернулась и молча вышла из кабинета, оставив Лори одну. Также медленно и аккуратно прикрыв за собой дверь, она сорвалась с места и побежала в туалет со всех ног. И только там, запершись изнутри, сползла по стенке и начала плакать, сидя на полу.

ГЛАВА 12. Принцип безопасности

Клуб "Сабспейс". Неделю спустя.

Она пришла лишь для того, чтобы немного побыть не одной в привычной обстановке — но странно, все здесь теперь казалось чужим, ненастоящим, чуждым. Не успокаивал привычный запах кальяна, не развлекали ужимки пугливых новичков, не затягивало наблюдение за публичными сценами мастеров. Хотелось уйти.

Ира заставила себя остаться, и сидела у бара с натянутой улыбкой. Дома ее ждал привычный кошмар оглушающего одиночества и еще один дополнительный кошмар: постоянный страх, что Тимофей приедет. Постоянное чувство вины и стыда из-за того, что она хотела. Хотела, чтобы он приехал. Тогда она, наверное, была бы вынуждена поговорить с ним.

Но он не приезжал и больше не звонил. Ей пришлось оставить без ответа всего два звонка прежде, чем он перестал. А может, это произошло потому, что в тот день Лори давала показания. Ира очень боялась прочитать об этом в интернете, но, к счастью, журналисты об этом не узнали. Лори это могло бы уничтожить. Тимофея это уничтожило бы наверняка. Такого она не желала ни одному из них, несмотря ни на что.

Самым тяжелым был первый разговор с Лори — удивительно, но как только та поняла, что с ней что-то не так, то сразу успокоилась, вытащила ее из туалета, помогла умыться. Ира не призналась. Она второпях соврала что-то про расшатанные нервы и про то, что на нее так подействовало состояние подруги — и уехала домой, чтобы на пару дней отключиться от всего. Механически ходила на работу, не общалась с Лори, не общалась толком ни с кем. И, конечно, не отвечала на его звонки.