Боль (ЛП)

— Матео, мы должны подержать тебя тут ночь или две, — уверенным голосом сообщает ему врач. — Для обследований. У тебя сотрясение мозга, ты вдохнул много воды и перестал дышать.

В попытке скрыть недомогание Матео снова закрывает глаза. Разговор продолжается без него и, постепенно переходя в коридор, стихает. Некоторое время спустя в палату возвращаются его родители, чтобы пожелать спокойной ночи.

Ему кажется, что вечер тянется бесконечно. Голова готова взорваться. Он дремлет урывками, но резко просыпается, когда чувствует, что снова падает. Хотя на самом деле промокший от пота лежит на больничной койке под тонкой белой простыней и дрожит. Каждый раз, закрывая глаза, он видит несущийся к нему край платформы, мир вращается во всех направлениях. Его удерживает и придавливает невидимая тяжесть, расплющивающая все тело. А ему просто хочется пошевелиться, свыкнуться с ощущениями, сбросить с себя липкую простыню и выбежать отсюда на свежий воздух. Но в комнате стоит тяжелый запах лекарств, с бледно-голубого потолка льется яркий свет, и все, чего хочется Матео, это кричать. Он просит попить, но медсестра настаивает, что ему ничего нельзя до завтрашнего утра. Пустой резервуар соляного раствора заменяют новым, но тот не может утолить его жажды. Он пытается сесть, но ему не дает это сделать головокружение. Когда он понимает, что не может даже встать с кровати, его одолевает ощущение абсолютной бесполезности. С равными интервалами к нему заходят разные медсестры: померить температуру, проверить пульс и давление. Сначала он слишком горячий, потом — слишком холодный. Он обессилен, но сон к нему не идет. В какой-то миг он, наверное, что-то говорит, потому что медсестра начинает хлопать его по руке и приговаривать, что с ним все будет хорошо и скоро он отправится домой. Он не понимает, что это значит. И насколько ему это важно. Жизнь утекает из него, и он чувствует, что тонет. Его отчаяние слишком велико и пусто, чтобы вместить еще одного человека. В нем поселился страх, а депрессия превратила в ничто.

Должно быть, на какое-то время Матео задремал, потому что, открыв глаза, обнаруживает, что свет изменился. В окне напротив его постели солнце обернулось золотым и теперь постепенно погружается в небо. Он делает вдох и ощущает, как возле лица что-то двигается вместе с ним. Кто-то гладит его по щеке, держит за руку. С испуганным вздохом он поворачивает голову.

— Прости, дорогой, я не хотела тебя будить.

Он следует за голосом и встречается с взглядом Лолы, полным нежности и тревоги. Ее распущенные волосы струятся по плечам и касаются его обнаженных рук. Она сидит на краю кровати, склонившись над ним, ее теплые пальцы покоятся на его щеке.

— Привет!

От слез у него начинает щипать глаза. Видеть ее ему эмоционально тяжело, и он боится сломаться. Он не может поверить, что она здесь, и опасается, что это может быть всего лишь сон, что сейчас он закроет глаза, а, проснувшись, ее не обнаружит.

— Эй… Все в порядке, Мэтти, ты поправишься! — Несмотря на ободряющую улыбку, ее нижняя губа подрагивает, и она потирает ее пальцем. — Мэтти, не надо… ну вот, опять начинается! — Она на мгновение зажмуривает глаза, делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и снова их открывает.

— Сама этого хотела, да? — Она резко выдыхает. — Влюбиться в безумного смельчака, который любит на досуге развлекаться прыжками с трамплинов и вращениями в воздухе, точно лихой супермен!

Он подавляет рвущееся наружу рыдание и вместо этого смеется, прижимая забинтованную руку к глазам. Проходят минуты. Он сглатывает застрявший в горле огненный шар.

— Прости… насчет того, что случилось сегодня днем…

Она с нежностью отводит его руку.

— Не глупи. Тебе не за что просить прощения. И это последнее, о чем тебе стоит сейчас думать.

— Прости, что я вот так ушел… — Он глубоко вздыхает и поднимает руки, чтобы вытереть глаза.

— Ты опаздывал на тренировку, — спокойно напоминает она ему. — А знаешь что? Я буду моделью для одного крутого журнала!

Он моргает, глядя на нее.

— Да, — беспечно продолжает она. — Сегодня днем папа взял меня с собой на съемки, где меня заметил редактор и решил, что я идеально подойду для обложки «Вога»!

— Ох.

Проходит секунда, на ее лице мелькает тень улыбки, а потом она начинает смеяться.

— Ох, милый, у тебя сейчас случилось еще одно сотрясение мозга!

Он шмыгает носом и тоже невольно улыбается.

— Ну, я всегда говорил, что однажды тебя заметят!

— Если честно, это для обложки. Но, к сожалению, не «Вога». Им нужен тот, кто умеет ездить на лошади, так что в следующем месяце ищи журнал «Лошадь и гончая».

— Так значит… — На миг он закрывает глаза, чтобы собраться с мыслями. — У них… у них есть лошадь, и им нужна гончая?

— Дурак!

Она притворно щипает его за нос. Лола снова стала той же любящей дразниться, веселой девчонкой, хотя вдруг возникшая между ними пропасть опять становится шире. Ему нужно ее вернуть, нужно хоть что-нибудь: рука, поцелуй, объятие, — чтобы не выпасть из этого мира.

— Лола? — Он слышит в своем голосе страдальческую нотку.

— Все хорошо, Мэтти, я здесь.