Боль победы

– Я не исчадие? А ты уверена? – горько спросил Андрей. – Ну-ка, подумай… там, где я, – всегда смерть. Я приношу миру разрушение, рядом со мной всегда гибнут люди, в том числе мои близкие. Я уже однажды проявил свойства исчадия. Так кто я?

– Да что ты такое говоришь?! – почти прокричала ошеломленная Шанти. – Как ты можешь быть исчадием? Ты же хороший, ты же добрый, ты же… Нет! Этого не может быть! Ты наговариваешь на себя!

– Нет, девочка моя, нет… Все так и есть, – грустно вздохнул Андрей. – Смотри!

Он наставил палец на жреца и сказал:

– Будь ты проклят!

Жрец вздрогнул, задрожал, и внезапно на его шее, лице вздулись шишки, почернели, лопнули, из них потек гной. Глаза жреца закатились, и он потерял сознание в последних предсмертных судорогах.

– Видела? – хрипло спросил Андрей, сжав руку в кулак. – Так кто же я?!

– Артефакт! – внезапно сказала Шанти. – Надо уничтожить Артефакт! Все идет от него! Вся зараза! А ты… ты не такой, как они. И если тебе достались такие способности – ты их не просил. И ты делаешь то, что должен, – убиваешь Зло. Перестань накручивать себя, никакой беды ты не приносишь. Хватит ерунду нести. Пошли отсюда, надо рассказать маме о том, что мы узнали. Куда собираешься сейчас пойти?

– К Федору давай зайдем. Узнаем, как обстоит дело с поисками короля.

– Ты что думаешь, он уже нашел? – усомнилась Шанти. – Слишком мало времени прошло.

– А все-таки узнаем. Пойдем-пойдем, не ленись!

– Не ленюсь. Но тут так воняет, и дышать нечем. На воздух хочу… Слушай, а если мы с тобой полетим и разобьем этот самый Артефакт, ведь ты выполнишь все, что задумал? Так? То есть ты уничтожишь исчадий, и борьба со Злом будет закончена? Ведь это то, что ты хотел! И мы сможем жить спокойно?

– Спокойно? Вряд ли. Нам еще предстоит усмирить разбойничий юг, провести преобразования в стране. А кроме того, исчадия в Славии исчезнут, но ведь все, что они создали, останется! А драконы? Как они воспримут то, что я уничтожил Артефакт? Это же их жизнь! Драконы возненавидят меня! И попытаются убить… Так что спокойной жизни не предвидится. Когда-то, возможно, наступит золотой век благоденствия, мира и покоя… Доживем ли мы до него?

– Доживем. Если выберемся из этой помойной ямы. Пошли-ка отсюда, а то я сейчас задохнусь! Как еще пленные в таких условиях живы?

– Это меня мало интересует. Я их не звал сюда, и они заслужили то, что сейчас получают. Будем считать это наказанием за их преступления. Пойдем, у меня тоже уже голова чуть ли не кружится от вони. Кислорода мало.

– Чего мало?

– Кислорода. Газ такой. Когда-нибудь расскажу тебе о мире и о том, как все в нем устроено.

– А я и так знаю, как все устроено, – фыркнула Шанти, – и большего знать не надо. Земля – это диск, стоит на трех драконах, а те на черепахах. Вот и все. Да ладно… шар Земля, я знаю. Пошли, пожалуйста, никакой мочи нет терпеть это зловоние…

Они вышли из камеры, где на полу остались лежать десять тел – девять спеленатых жрецов и один полуразложившийся труп, покрытый черными нарывами.

Тюремщик выскочил из будки, завидев парочку, и закричал:

– Господин Федор просил зайти в пыточную, они поймали короля чужаков!

– Видала?! А ты говоришь… Федор молодец, – хмыкнул Андрей, – если он вцепится во что-то, будет долбать, пока не завершит дело. Уже нашел короля! Отлично. Так быстро все… Ты знаешь, мне кажется, что в последнее время события несутся вскачь, как обезумевший табун лошадей. И ничего нельзя поделать с этим, только бежать впереди, чтобы не затоптали…

– Тебе ли говорить об этом? – хмыкнула Шанти. – Ты же и погоняешь этот табун – бежишь сзади и хлещешь, хлещешь… подстегиваешь этот мир.

– О! Вот и вы! – увидев их, обрадовался Федор. – Задание выполнено, ваше высочество. Вот, посмотри – перед тобой король Дроган, целенький и только слегка помятый.

Андрей подошел к гиганту, привязанному к допросному столбу, и посмотрел ему в глаза. Тот был спокоен, надменен, его рыжая борода вызывающе торчала вперед. Он и правда был невредим, только на лбу здоровенный синячина да ссадина возле уха.

– Где его взяли?

– Говорят, на заводе. Он руководил его захватом, – пожал плечами Федор. – Был в задних рядах, потому, видать, и выжил. Когда Шанти опылила эту толпу, он уснул, проснулся уже в камере. В общем-то все. Скрыться не пытался, как только его выкрикнули – вышел вперед.

– На своего человека, который сработал для нас, не ругался?

– Нет. Ни слова не сказал. Он вообще молчит, как будто языка нет.

Андрей кивнул священнику:

– Переведи ему! Если ты дашь клятву служить мне, ты останешься жить и останутся жить все те, кто тебе служит, те, кто давал тебе клятву. Я возьму их на службу.

– Он отвечает, что он дал клятву верности своей госпоже и только она может освободить его от клятвы. Или смерть.

– Хорошо. Тогда спроси, согласен ли он освободить от клятвы верности всех, кто ему присягал, чтобы они могли принести клятву верности мне.

– Он говорит: нет, не сделаю этого. Они дали клятву, пусть держат ее или умирают. И нечего, мол, вилять задом, как кривая лодка.

– Означает ли это, что мы должны убить его, чтобы остальные воины жили?