Боль победы

Увы, не помогло ни ночное зрение оборотня, ни многолетний опыт войны. На войне всегда присутствует элемент удачи: оказался человек не в то время не в том месте – и вот уже посреди его лба распустился кровавый цветок, и плачут родные, опуская останки сына и брата в могилу. Что поделаешь – такая его судьба. И наоборот: люди чудом спасаются от шквального огня или выживают в невероятных по катастрофичности авариях. Как та дама, которая из взорвавшегося пассажирского самолета спланировала к земле на куске обшивки и только отбила себе зад. Высота была в несколько километров. Кто отвечает за удачу? Никто не знает. Ангелы-хранители? Демоны? Говорят, за удачу в лотерее отвечает сам Сатана. А в бою? Кто?

Шанти проскочила низко над крышей, бесшумно, как огромная летучая мышь. Она выпустила Андрея, когда тот был на высоте метра от поверхности. Он приземлился, пробежал по крыше до ее края, где скучал напарник Хистана, и, на ходу достав из прикрепленных к бедру жестких ножен клинки, снес полусонному солдату голову, покатившуюся по крыше влево, за дымовую трубу.

Голова, с глухим стуком остановившаяся у ног Хистана, вызвала у него такой ужас, что парень не смог издать ни звука. Это его и спасло. Андрей медленно и осторожно направился к выходу с крыши, прощупывая пространство эмпатическим чувством, но так и не заметил солдата: тот застыл в ступоре, не испытывая ни страха, ни опасения, – он был похож на камень. И оборотень его не почуял. Тем более что ветер был довольно сильным и дул в сторону Хистана.

Потом солдат вспоминал эту ночь и каждый раз благодарил судьбу, которая уберегла его от смерти. После этой ночи он ушел в свой городишко и устроился в храм послушником, спустя годы дослужившись до настоятеля. Но каждый день он вспоминал, как к нему подкатилась мертвая голова напарника и моргнула глазами – как живая. Он воспринял этот факт как указание Господа: хватит войны, иди заботиться о душе!

Андрей нырнул в дверной проем. Тот выводил на широкую лестницу, ведущую на второй этаж, в хозяйственные помещения – как обычно, ничего нового.

Необычно было только то, что возле лестницы стояли двое солдат с мечами наголо. Увидев Андрея, они без разговоров напали на него и умерли через несколько секунд, захлебнувшись кровью из перерубленных шей. Андрей поздравил себя с удачей: ловко он обстряпал это дело – без шума и пыли! И тут, будто в наказание за самонадеянность, на крыше звонко, тягуче забил набат, призывая расправиться с супостатом, проникшим в святая святых – хозяйский дом.

Это Хистан вышел из ступора, подполз к веревке, свисающей с языка сигнального колокола, и начал неистово ее дергать, как будто желая отомстить за свой страх.

Андрей зашипел сквозь зубы и бешено выругался, вспомнив самые черные из армейских ругательств.

Расслабился! Потерял хватку! Но делать было нечего, кроме как идти вперед. Как там кто-то сказал? Если не знаешь, что делать, – делай шаг вперед!

И он сделал. Один шаг. Два. Десять. Прислушиваясь к крикам и шуму на улице. И… напоролся на целую толпу охранников, поднимающихся по лестнице с первого этажа.

Они были одеты в кольчуги, наплечники, поножи, на головах шлемы, а в руках небольшие окованные железом щиты и короткие широкие мечи. Увидев незнакомца в обычной одежде, с двумя саблями в руках, охранники вначале пришли в ярость – беспокоить среди ночи, что может быть противнее?! А потом обрадовались и, предвкушая скорую победу и легкую расправу над самоуверенным наглецом, завопили:

– Стоять! Стой, придурок, брось оружие! Сдавайся, идиот!

А когда «идиот» не выразил желания сдаться и получить по заслугам, выстроились стальной стеной и начали оттеснять его к лестнице, откуда тот, собственно говоря, скорее всего, и появился.

С крыши деться ему некуда, рассуждали бойцы, здание окружено со всех сторон, если даже и спрыгнет, не переломав при этом ноги, то его тут же схватит наружная охрана.

Никто даже не задумался – откуда этот тип взялся на крыше? Да вообще никто ни о чем не задумался – вот есть чужой, он с оружием, его надо захватить или убить. Все! Нечего рассуждать, нечего впускать в голову лишние мысли, как какой-нибудь образованный. Бей, режь, стреляй! Вот что надо делать. Чужой сейчас поднимется наверх, спасаясь от двух десятков здоровенных, закованных в сталь мужиков, они возьмут сети и лассо, поставят лучников, чтобы подстрелить в конечность, и скоро этот супостат окажется в пыточной. Чисто, хорошо, правильно. Как учили!

Увы – для них. Чужак не хотел следовать их стройному плану. Более того, он оказался слишком прыгучим и вообще ненормальным. Разве нормальный человек побежит на строй тяжелых латников как зверь, с диким ревом, всего лишь с двумя сабельками в руках? Да он даже шлем этими зубочистками не разрубит!