Боль (СИ)

— Что?! — возмутилась Конни и тут же дала ему пощёчину. — Ты обнаглел, рабское отродье?! Ещё раз назовёшь меня так, я прикажу тебя выпороть!

Но потом её сердце вздрогнуло от жалости, и леди в душе укорила себя за то, что накричала на него и ударила. Он совсем пришёл в себя и увидел над собой хозяйку. Поняв свою ошибку, раб густо-густо покраснел, а госпожа продолжила допытываться, что это с ним, почему потерял сознание.

— Я…я не знаю… Простите меня, пожалуйста. Я не знаю, как такое могло случиться.

Ему было ужасно стыдно.

— Сесть можешь? — хозяйка помогла ему подняться. — Ты чего-то испугался? Голова закружилась? Что-то болит?

Её голос звучал как у строгой, деревенской учительницы, но Адриан не знал такого сравнения. Являясь более чем прекрасным, юноша был ограничен, и мало, кто понимал это, видя лишь внешнюю оболочку.

Конни строго взглянула на него, повторив свой вопрос, ничего ли у него не болит.

— Нет-нет, ничего не болит… Спасибо…

Джеральд, найдя какой-то повод, незаметно удалился. Почему-то ему не хотелось находиться в этот момент рядом с ними. Зачем он решился на такое: признаваться в любви…Адриану?! Что он о нём подумает теперь?! Хозяину, отпуская его к другому человеку, который, быть может, тут же решит купить невольника-гостя, хотелось, чтобы последний помнил, что дорог своим господам. Он слишком красив, красив, как драгоценная вещь… Сэр Джеральд и его жена не горели желанием навсегда расставаться со своей собственностью.

Но Конни даже не догадывалась о том, какой номер выкинул дражайший супруг, поступив столь глупо и неадекватно, признавшись…в любви…рабу! Она пыталась узнать, что случилось, от Адриана.

— Ничего не болит?! А что тогда произошло?! Ничего толком сказать не можешь! Ей-Богу, как барышня какая-то! Это только девицы перед кавалерами падают в обмороки! — она глубоко вздохнула. — Ну-ка, посмотри на меня! Что у тебя с лицом? Шишек, синяков нет?

— Синяков?

— Ну, да! Откуда я знаю: может, ты в очередной раз нарвался, и тебя господин опять побил?! — она заставила его развернуться его к себе и внимательно, но как-то нервно, осмотрела: — Нет, ничего…. Всё в порядке… Что это тогда с тобой? Всё? Прошло? Вставай!

Адриан поднялся. В последний момент Констанция подхватила его за руку.

— Худой-то какой! Ударили тебя, что ли, что ты отлетел? Не дай Бог, если болезнь какая-то! Кто с тобой мучиться станет? Нам рабы здоровые нужны, а не те, кому уход требуется! Пристрелить только и останется! — уводя его, говорила хозяйка так, будто бы он сам был во всём виноват, будто бы чуть ли не сам эту болезнь намеренно «заработал».

Констанция привела Адриана в одну из комнат их дома на первом этаже и велела ему переодеться. Она специально подобрала ему костюм, в каких ходили белые свободные люди. Ей не хотелось огорчать Чарльза и его внучку. Но не успела оставить юношу одного, чтобы он сменил наряд, как одна мысль закралась ей в голову.

— Как там твоя спина? Дай-ка посмотрю…

— Но, моя госпожа, я…

— Да-да! Ты всего лишь жалкий раб! — перебила его хозяйка. — Всё это мы уже слышали! Думаешь, я настолько безответственная, что невесть какую заразу к ребёнку пошлю?! Дай, говорю, посмотрю! Не стесняйся! Ты ведь мне в сыновья по возрасту годишься!

Пришлось ему повиноваться, и, красный как рак от стыда, Адриан скинул рубашку.

— О, Боже… — прошептала Конни. — Я была тогда права… На тебе живого места нет… Как это отвратительно! Фу! Такое красивое лицо, а тело…! Что же ты себя так довёл?! Мог бы себя прилично вести, чтобы нам бить тебя не приходилось! — она провела рукой по ранам, и тот вздрогнул. — Что, больно? — испугавшись, спросила госпожа, и тот кивнул. — До сих пор болит? Что же ты такое натворил, что тебя так истязали? Надо было обработать раны… Подлечить… Мать была бы…

Констанция немного подумала, потом подошла к двери, приоткрыла её и крикнула:

— Принесите мне тёплую воду с лимоном и полотенца, только полотенца самые мягкие! И побыстрее!

Сердце забилось чаще. Женщина на ватных ногах отошла от дверей и глухим голосом велела Адриану пока сесть на стул. Что же происходит?! До каких пор будет длиться это безумие…? Только сейчас, увидав раны невольника, оставшиеся после наказания, хозяйка поняла, что…что-то происходит. Подойдя ближе к юноше, леди поймала себя на мысли, что не хочет отправлять его к этому сэру и к его внучке, с какой бы симпатией не относилась к девочке. Она не хочет отдавать Адриана ни Чарльзу, ни…Джеральду. Забрать себе и никому не отдавать — только этого страстно желала Констанция.

Обведя взглядом светлые обои в мелкий бежевый цветочек, Конни попыталась взять себя в руки и отогнать ненужные бредовые мысли. Она, в отличие от мужа, адекватная и любить раба не станет, но… только сейчас понимала, что привязана к этому юноше…

Заставив себя взглянуть на него, она строго заявила: