Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

В старой бы школе Олеся не посмела и рта раскрыть, а тут – вякала, сама не знала почему. Может, потому, что тренер иногда стала выпускать Олесю играть первым составом. Олеся стала распасовщицей, связующей. Связка – это талант, это не всем даётся. Тренироваться ей очень нравилось, а уж на площадку выходить Олеся на турнирах Олеся обожала. Команда на первенстве города четвёртая стала. А команд в городе всего двенадцать. Жалко, что не в призах. Проиграли в игре за третье место. Во всём приём виноват, нет у команды сильного либеро. После либеро тяжелее только связке. Надо доигровщику пасовать удобно. Связка привыкает к одному доигровщику, к его росту. А если доигровщик другой, то связке заново приспосабливаться приходится. Тут уж не до первого темпа, тут бы со вторым темпом не промахнуться.³⁴ Хорошая школа. Всем еда бесплатная, и завтраки и обеды, и лагерь зимний почти бесплатный, и Болгария прошлым летом обошлась всего в семь тысяч вместе с перелётом. Нет! Ну почему в Болгарию достаточно было только от мамы разрешение, а в Словакию требуют и от отца?!

С марта-месяца писали папе по соцсетям, стучали клавишами допотопной клавиатуры и она, и брат, и даже мама – папа занёс их всех троих в чёрный список. Отправили папе письмо, и бабушке письмо – заказные с уведомлениями, дорогие письма. Ответа не последовало. А уведомление почему-то вернулось только одно – от бабушки.

− Я спрашиваю на почте: «А второе-то где?» – рассказывала мама и трясущимися руками чиркала зажигалкой, закуривала (курила дома теперь часто). – Почтальонша мне отвечает: «Что вы хотите – адрес же на письмах одинаковый. Это ж Хохляндия. У них и письма заказные, и бандероли пачками теряются. А мы – компенсации ещё выплачиваем с формулировкой «утеряно на территории Украинского государства»…

И вот бабушка бросила телефонную трубку. Это всё. Это, конечно же, не конец, но это точно Олеся в первом составе играть больше не сможет. Перешла к ним с баскетбола Рита-Звёздочка (так тренер её называет) – для баскетбола она маленькая, а для связки – в самый раз. Та пока хуже Олеси, но – Олеся уверена! – летом её тренеры подтянут. Олеся чувствовала – это конец. Ну почему брат ездит всегда в лагеря по России?! А они, волейболисты, за границу?!

− Ничего. – сказала мама. – Пусть папе пусто будет, пусть горит в аду, пусть жарится на сковородке. А ты, Олесь, пойдёшь летом со мной работать. Нам как раз сезонный продавец требуется.

Как и предполагала, после лета Олеся вылетела из первого состава. Время её прошло. Рита-Звёздочка была лучше. Но всё-таки год Олеся за честь команды выступала – тоже неплохо. Обидно конечно. Многие девчонки на тренера обижаются, но молча, тренироваться не прекращает. Хорошо, что Олесю всё-таки на турнир приглашают. Всё-таки она во втором составе, а не в третьем, как некоторые, как например Мишель. Мишель-то в Словакию съездила, ей визу дали. У неё ж папа здесь живёт, недалеко. Мама Мишель сходила в милицию, и там выдали справку, о том, что папа разыскивается как злостный неплательщик алиментов. В общем, справка эта помогла. Олеся с братом тоже алиментов не получают. Но папа – далеко, папа – иностранец.

В марте Крым стал нашим, мама сказала:

− Как бы войны не было. У нас на работе все переругались. Многие ж с Украины.

И скоро началась война.

− Бабушка звонила, − поморщилась мама вначале июня.

− И ты с ней говорила?

− Ну.

− Мам! Ты чего?

− Ну поговорила. Они боятся, что зимой горячей воды не будет.

− Пусть под холодной плещутся, гады, − отмахнулась Олеся.

− Ещё они боятся всеобщей мобилизации.

− Это что?

− Это папу на войну пошлют.

− Пусть шлют, − зло сказала Олеся.

Тут брат встрял. Он возмужал за последний год. Теперь все думали, что он – старший, а Олеся младшая, теперь Олеся за ним кроссовки донашивала.

− Ты чё, Олесь! Это ж значит, он западенцев защищать будет. А он же русский.

− Да. Там русских много, там же рядом Николаев, там корабли строили. Там пророссийски настроены, − сказала мама.

− И что вы предлагаете? – Олеся вспомнила почему-то злую тётю с пляжа и обидное слово «москали».

− Папу обратно принять.

− Как? – Олеся опешила. – Мама, ты что забыла, что он с тобой сделал?

− Знаешь, Олесь. Я, честно, теперь жалею, что я ему регистрацию не продлила тогда…

− Но бабушка! Ведь бабушка отказала нам тем летом! Вот и ты отказала – синхрон-ответ.

− Это всё так, − согласилась мама и закурила. – Я тогда на нервах была. Олежке голову пробили. За такие деньги покалечили. Я переживала. Ещё неизвестно, как это всё в будущем отзовётся.

− Да ладно тебе, мам, − пробасил Олежка. – У меня уже нос перебит, уши тоже, и трещина в позвонке, а ты всё о том сотрясении…

− Вот и я говорю… Что теперь вспоминать. Нам папа нужен живой. Но, в принципе, он готов идти в ополчение. «Отмаливать грехи» – он так сказал. Я запретила. Я сказала: «Ты детям нужен! Не думаешь о себе, подумай о детях!»

− Мне не нужен, − медленно проговорила Олеся. – Пусть его там убивают.