Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

Ещё несколько лет организаторы боролись за старую трассу, возмущались, ходили вымаливать обратно хотя бы метров двести по асфальту, хотя бы метров сто пятьдесят, чтобы травматизма не было – на старте же все толкаются. Как по лесной тропке смогут тысяча человек вместе стартовать?! Но ничего не добились организаторы. Скоро и конная милиция перестала пробег охранять. Инициативной группе надоело унижаться, они смирились с новой трассой, тем более, что ни один бегун ни на пробеге ни после пробега не пропал… Пока не пропал – маньяк-то всё ходил по лесопарку невидимкой… Давно уже не участвовали в пробеге никакие заслуженные мастера и чемпионы. Год от года на пробег собиралось всё меньше и меньше бегунов – так: кто-то по старой памяти ещё приходил, кто не боялся в лесной грязи по щиколотку увязнуть. Организаторы помечали деревья указателями, табличками, стрелочками, несколько человек стояли по трассе в сигнальных зелёных жилетах − как-то всё по инерции проводилось, на последнем издыхании.

Но вдруг бегать стало модно. Сначала девушки начали бегать по Тёплому Стану, сверкая пирсингом в пупках. За девушками, понятно, вышли на утренние пробежки юноши, а дальше и тётеньки, которые мечтали победить время и все процессы старения, стали побегивать, сверкая тонкими ниточками выщипанных бровей, за тётеньками потянулись одинокие дяденьки – в надежде найти подругу на склоне лет, чтоб уж в последний раз и до гробовой доски. Спустя тридцать лет у пробега «Семь холмов» произошло второе рождение, он опять превратился в массовый.

И вот на старте тридцатого пробега встретились две тётеньки. Надежда Владимировна и Анна Владимировна. Когда-то в детстве они были спортсменками, и бежали этот пробег от спортшколы. А тут, независимо друг от друга вдруг решили тряхнуть стариной, встретились в стартовом коридоре, не сразу, но узнали друг друга. Анна Владимировна по-прежнему была маленькая и спортивная, плотная, как раз для стайерского бега по лесу самое то. Надежда Владимировна была длинная как жердь, худая и дохлая: если споткнётся о корягу, точно уже не поднимется, что-нибудь себе переломает, руку, ногу или шейку бедра. Анна Владимировна работала тренером по современному пятиборью, среди её воспитанников были две чемпионки. Надежда Владимировна работала на дому, ремонтировала одежду, в перерывах между работой она ходила по помойкам и собирала что Бог подкинет. А Бог на помойках в Москве может подкинуть многое: книжки интересные, одежду (Надежда Владимировна всё перешить могла под себя), да и стульчик с табуретками на помойке можно найти. Ещё Надежда Владимировна нашла на помойке настоящий ноутбук, только экран был разбит, а так просто замечательный комп. Без компьютера Надежда Владимировна одиноко жила, разговаривала только с утюгом и швейной машинкой, а с компьютером стала жить интересно, и даже завела себе блог, и стала туда писать о том-о сём, о беге и о шитье, и немного о прочитанных книжках с помойки. И вроде как в интернете все её уважали, не то что в жизни. Надежда Владимировна купила себе удобные и очень дорогие кроссовки и начала потихоньку бегать. Бегала целый год, готовилась. В общем, тренированной подошла к старту. Анна же Владимировна бегала немного, изредка с детской группой, которую тренировала.

И вот встретились две бывшие девочки, бывшие спортсменки, бывшие одноклассницы, обрадовались, обнялись, поцеловались, стали вспоминать общих знакомых: кто где, кто что, кто уже с внуками, а кого уже и на свете нет. А рядом ещё бывшая девочка стоит, мама Лена. И Надежда Владимировна маме Лене говорит:

− А что вы отдельно-то стоите? Вы же наша, теплостановская. Я ж вас часто вижу. Вы всегда на детской площадке.

Мама Лена сначала испугалась, потому что она Надежду Владимировну тоже часто видела, но потом пригляделась, заметила, что Надежда Владимировна одета приличнее и моднее всех тётенек: сиреневая футболка, сиреневая ветровка, розовые леггинсы, и фиолетово-чёрные моднявые кроссовки, заулыбалась:

− Да-да, − сказала мама Лена, на всякий случай озираясь: не видит ли её кто из знакомых болельщиков-зрителей рядом с помоечницей. – Сын вырос. Он у меня спортивным ориентированием занимается. Тоже тут бежит.

− Знаю, знаю. Он у вас раньше всё голубям шеи выкручивал. Голуби ж вокруг помойки. Я − на охоту, и ваш сын – на охоту. – Надежда Владимировна объяснила ошарашенной Анне Владимировне:

− Я же, Ань, по помойкам хожу. Вот до чего докатилась.

− Ну и что, − Анна Владимировна решила успокоить подругу. – Лучше уж по помойкам ходить, чем как я тренером работать. Проверки, проверки, переаттестации, ещё жалобы родители строчат, если с них деньги берёшь. А как денег не брать? На что жить-то? Уж лучше по помойкам.

− Ну, Ань, я конечно и работаю. Шью там, подшиваю юбки-брюки-занавески, но, знаешь, этого же только на коммунальные услуги хватает.