Болгарская неожиданность. Книга 5

Галдеж стоял несусветный! Уважаемые люди засучивали рукава и показывали, как положено накидывать петли на шеи убийц, а мельник Боджидар завязывал в воздухе воображаемые узлы, созданные именно для повешения, хотя он и не был противником других, тоже очень неплохих казней. В общем, с базаром пора было кончать, а то я с этими поборниками христианского всепрощения, ну просто добрейшими жителями Добра-Поляны, до ночи тут не расчухаюсь.

– Тихо! – рявкнул я.

Гомон стих. Народ был солидный, в годах, и унять их было сравнительно легко. Все-таки у каждого за плечами была нелегкая и долгая жизнь, это вам не горячие болгарские парни какие-то.

– По просьбе Доблестина было принято решение Веселина пока не карать и разделить имущество между братьями поровну с совместным пользованием, но сам я активно против такого исхода, зная, что черного кобеля не отмоешь добела. Я колебался между выбором повесить убийцу прямо в лесу или притащить на ваш беспристрастный суд. С беременной и глуповатой из-за семнадцатилетнего возраста Тодорки пока взыску нет, не до нее.

– Так в чем же дело, батюшка-болярин? – удивился Атанас. – Мы его сейчас и тут преотлично повесим! А она пусть к родителям бежит по холодку.

– Да! Да! – поддержали его остальные во главе с попом.

– Все дело в юности и неумелости Доблестина, – терпеливо объяснил я, – пятнадцать лет, есть пятнадцать лет, это даже не двадцать, и тем более уж не тридцать. А вы оцениваете ситуацию с точки зрения пятидесятилетних матерых мужиков, прошедших огонь, воду и медные трубы, повидавших все и вся, и уже все, что надо для жизни, знающих и умеющих.

– Извини, болярин, – смутился Атанас, – действительно на себя меряем. А Доблестин-то ведь еще щенок щенком…

– И старших родственников у мальчишки, после гибели отца, никого, кроме Веселина, не осталось. А тот, хотя и подлец, и убийца, а все-таки зримо постарше и поопытней. А чтобы его хоть как-то окоротить, и был написан зачитанный вам сегодня договор.

– Вот оно что…, – поняли старожилы.

– И у меня к вам теперь такая просьба: договор договором, а надо все-таки присматривать, чтобы старший брат не обобрал младшего лопуха. Чуть затеет поганку какую, сразу же вешать на первом попавшемся дереве безо всякого суда и следствия.

– Это мы завсегда пожалуйста, – загудел народ, – защитим своего лопуха от вражьих происков!

– Вот и чудненько. Еще просьба: пока эту историю не разглашать, еще не время.

– Это мы тоже можем! Будем немы как рыбы!

– У меня пока все. Вопросы есть?

– У нас общий вопросец, болярин. Не похлопочешь ли за нас перед Асеном в одном малюсеньком дельце? А мы бы уж в долгу не остались!

– Рад бы за вас перед кем угодно похлопотать, но увы! Захудалел наш старинный род Тихов, обнищал. Кручусь вот у чужих людей на побегушках – сегодня тут, завтра там. Сам еще пока в таком положении нахожусь, что хорошо бы и за меня самого кто перед Асеном похлопотал.

Вдобавок сейчас послан сопровождать русского боярина-воеводу аж в Софию, а потом куда он скажет. А боярин Богуслав не торопится, отнюдь не торопится.

– Знаем! Наслышаны уже!

– Вот и ладненько. Пойдемте дальше докушивать и откушивать.

– Это мы завсегда, особенно наваливать и наяривать! – отозвался сразу оживившийся тучный Боджидар.

Посмеявшись, отправились назад на поминки.

За столами уже веселились вовсю, а кое-кто даже пытался затянуть песню. Да, пока еще копия Русь-матушка, подумалось мне, налет европейской цивилизованности появится видимо не скоро.

Сел и с устатку торопливо откушал ракии.

А мои уже роптали.

– Мастер, ты где делся? Я уж тут испереживался весь! Может, думаю, вурдалаку на зуб попался?

– Обошлось, не переживай.

– Ты, сотник, про серебряную игрушку не забывай! – приструнил меня вернувшийся дед Банчо. – А то вишь, увлекся тут местными делами! Ладно, расскажи, чего выбегал.

Я потихоньку, не упоминая имен, изложил суть да дело Ване по-русски, а старику по-болгарски. Оба, хоть и на разных языках, отнеслись к этому похоже:

– Так и надо! – это Иван.

– Ты прав, надо защитить щенка, – а это Банчо.

Мнения немного разошлись на оценке высказываний участников саммита.

Ваня:

– И мы сейчас, пока суть да дело, будем дальше наваливать и наяривать!

– Будем докушивать и откушивать, – не согласился с ним дед Банчо.

И они продолжили, а я подался за спасительным Аль-Таном.

Отозвал братьев в сторонку и кратко изложил им смысл беседы с уважаемыми людьми села. После чего сказал Доблестину:

– Если кто-то из них спросит, как твои дела, чего в данный момент хочет ласковый и предприимчивый братец, не запирайся и не таись: эти люди желают тебе только добра, а они все-таки поопытней молодого парнишечки будут. И целее, и богаче будешь. Все понял?

Доблестин кивнул.

– А ты, гнида, – разъяснил я Веселину, – не думай, что я уеду, а ты тут разгуляешься. За твоими сомнительными делишками в лице этих людей все село следить будет. И перевалить всю ответственность на наивную женушку, как ты планировал сделать в этот раз в случае неудачи, уже не удастся.