Боливар

— Так вот, ты сам вылез из толы и назвался игроком, но тебя другие игроки будут пытаться сделать фигурой в своих руках. Я тебе уже это объяснял. А если у них не получится заставить тебя играть, так, как им хочется, они попытаются тебя убрать с игрового поля. Ну, и не следует забывать, что они точно знают, кто уже играет тобой. Ты значительно усилил позиции нашего Братства и короля, а за сильными фигурами охотятся многие. Просто потому, что так прописано в правилах игры.

— Спасибо, дон Альваро, за науку. Я больше беспокоюсь за Марию и маленького Санчеса.

— Это правильно, но система безопасности или есть для всех, или её нет.

— «Ничего себе», — подумал Александр. — «Это кто заговорил о комплексной безопасности? Судья Лиссабона пятнадцатого века?»

— У тебя, я слышал, налажена охрана? Слышал, ты готовишь боевые отряды? Или охранников?

— Охранников, сир. Сам не воспитаешь и не научишь? Кто за тебя это сделает? У меня договор с общиной сефардов.

— Грамотно. Но не очень на них надейся. Ты же слышал, что Его Величество хотел изгнать сефардов. Правда сейчас озадачился, как бы они все не разбежались и отменил указ, — Альваро усмехнулся. — Так чему ты их учишь, своих охранников?

— Это всё Хуан. Он помешан на шпагах и пистолетах. Он придумал систему ножевого и шпажного боя, и отрабатывает её с охранниками. Я очень далёк от этого.

— Хуан Гонсалес… Он жениться не собирается? Сколько ему лет?

— Он постарше меня, но слишком брезглив. У него что-то болезненное с носом. Обострённый нюх. Лекари говорят, что это бывает от больной печени. Поэтому, он сторониться женщин. Для него они слишком, извиняюсь, воняют.

— Он часто моется? Он не колдун?

— Да нет… Свой запах его не тревожит, хотя иногда он смердит, как загнанная лошадь. — Санчес засмеялся. Магистр улыбнулся.

— Когда я об этом ему говорю, он тоже смеётся и говорит, что «своё дерьмо не пахнет».

— Значит, жениться пока не собирается? Это хорошо. Пригласи его ко мне. Мы обсудим с ним вашу безопасность.

* * *

— Ты знаешь, Саша, я в ахуе… Этот «предок» разложил мне, дипломированному разведчику, всё по полочкам. Особенно я охренел, когда он мне рассказал, как создать службу наружного наблюдения. Ты знаешь, этому нас учили не очень. Всё-таки мы — войсковая разведка, а не топтуны. Там столько мелочей, хрен запомнишь… Так вот он, как режиссёр, рассказал мне сценарии, распределил роли и описал сцены с необходимым реквизитом. И это всё ложится на нашу, уже работающую систему, как её выкопировка. То, над чем мы с тобой ломали головы не один месяц, городской судья описал за полтора часа.

Хуан хлебнул из стакана остывший кофе. Александр усмехнулся.

— Прям-таки всё?

— И даже чуть больше. Я сидел, глядя на него выпученными глазами, а этот дядюшка рассказывал мне, где и как расселить наблюдателей по району, чем их занять, сколько их должно быть в кабаках. Помнишь, сколько времени мы потратили с тобой, чтобы проанализировать, чем занимаются местные жители? Кто, что и куда возит? Магистр описал это за пять минут. Похоже, у них имеется стандартная схема.

— Похоже. Так и нас так же учили.

— И я говорю… Всё, как у нас. Ты понимаешь?! Всё! Нового ничего нет. Я тебе больше скажу. Магистр передаёт мне своих информаторов с паролями и явками. И взял с меня, между прочим так, расписку о неразглашении «королевской» тайны. По сути, он меня вербанул, сделав своим районным резидентом.

Хуан хлебнул ещё раз кофе и закашлялся.

— А как он меня качал?! — Восхитился Евгений. — По методикам подготовки. Вот бы он… охренел, если бы я ему рассказал, то, что он давно знает. Они бы меня точно в казематах сгноили.

— Не расслабляйся, — усмехнулся Александр. — Раз ты попал в их сферу, ещё хлебнёшь.

— Ничего… Потерпим.

* * *

— Ваше Преосвященство!

— Садитесь брат и рассказывайте.

Глава Римской Христианской Церкви и Ватикана сам сел в бордовое мягкое, но высокое кресло, с чуть наклонённой назад спинкой, подложив под спину парчовую темно-бордовую подушку с лилиями.

Альваро сел в кресло, напротив. Точно такое же, но с подушками синего цвета с золотыми мальтийскими крестами.

— Сомнений, что Хуан Гонсалес не тот, за кого себя выдаёт, нет. В отношении Алехандро де Санчеса всё наоборот. Нет сомнений, что он добропорядочный христианин, алчный торговец и изобретатель. Немного, как и все увлекающиеся люди, не в себе. Но в меру. Полностью поглощён судостроением и своими кожами. У меня ощущение, что он влюблён в каждую свою сумку больше, чем в мою дочь.

— Очень образно… Спасибо, — засмеялся глава Римской Церкви. — И кто же он, этот Хуан? Чья это фигура?

— Похоже, что Нового Света. Проверить его рассказ про семью, не представилось возможным. Всё поселение в Гранаде, где он «родился и жил» уничтожено маврами после восстания. Его отец и братья возглавили борьбу с иноверцами и погибли. Храмы разрушены и сгорели. Регистрационных книг не осталось, свидетелей тоже.

— Так что же вас смущает? Может он тот, за кого себя выдаёт?