Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера

Оценка ситуации, сделанная доктором Икс, радикально отличалась от той, что Семейный суд сделал семью годами ранее. В 2000-м судья Грэм Муллэйн пришел к выводу, что отец Люси использовал дочь «как заложницу в споре с ее матерью» и что девочка «нуждается в защите от его навязчивого контроля и манипулятивного поведения». Мнение судьи было изложено на нескольких страницах и там же приведено детальное перечисление актов физического, эмоционального и психологического насилия, которым подверглась Тина. В конце документа говорилось, что «в распоряжении суда есть обширный фактический материал, позволяющий сделать заключение, что отец семейства склонен к контролю и абьюзу». (В заключении доктора Икс прошлые эпизоды домашнего насилия вообще не упоминались, отмечалось лишь, что конфликт был «долгим, отношения складывались сложно и напряженно».) Судье Муллэйну также принадлежит мрачное предостережение: он написал, что вполне вероятно, что Люси (тогда еще совсем маленькая) впоследствии может стать жертвой отцовского абьюза. Судья разрешил отцу видеться с дочерью, но под надзором третьих лиц. А если его поведение не изменится в течение двенадцати месяцев, свидания будут запрещены. По прошествии года юрист Тины настоятельно рекомендовал ей согласиться на безнадзорное общение отца с ребенком. Если бы она вздумала противиться этому, бывший муж обратился бы повторно в Семейный суд, а дальнейшие решения целиком и полностью зависели бы от того, к какому служителю Фемиды попадет дело. Весьма вероятно, что в итоге женщине пришлось бы дать бывшему мужу больший доступ, чем ей самой хотелось. Тогда, в 2001-м, Тину убедили, что, возможно, для девочки действительно лучше сохранить отношения с отцом, и мать смягчилась и отступила. «Меня очень долго терзало чувство вины, когда я думала, что еще тогда могла попробовать раз и навсегда прекратить их контакты, – вспоминает моя собеседница со слезами, чуть не плача. – Я корила себя за то, что из-за меня дочь подверглась абьюзу, и не могла простить себя за это».

Получив заключение доктора Икс, направленное против нее, Тина впала в панику. Она даже думала скрыться или спрятать Люси у родственников. Но в итоге смирилась. Ее загнали в угол, ей казалось, что у нее нет выбора и если она будет бороться за опеку, то совсем потеряет доступ к дочери. Поэтому согласилась на то, чтобы раз в неделю дочь оставалась на ночь в доме отца. «Никогда не забуду, как первый раз отвезла ее туда. Мне было физически плохо от того, что я видела ее нежелание ехать. Я боялась, что она описается или ее вырвет, так она была напугана», – рассказывает Тина.

Девочка надолго перестала говорить о своих чувствах. Она признается, что замкнулась в себе и пыталась уверить себя, что ничего ужасного не происходит.

Шли годы, насилие нарастало. «Сначала это было папиной маленькой тайной, а потом развернулось по полной… Настоящий, страшный абьюз! – Когда Люси произносит эти слова голос ее дрожит. – Он был очень жесток, и, если я не подчинялась, напоминал, что суд запретил говорить о насилии, поэтому надо молчать и повиноваться. И потом, мне все равно никто не поверит». В тоне ее появляется оттенок горькой усмешки: «Дошло до того, что он фактически занимался со мной сексом. У меня довольно рано начались месячные, и я начала уже бояться, что в какой-то момент вернусь домой беременной». Люси думала кому-нибудь пожаловаться, но при этом опасалась не только реакции суда. «Отец пригрозил, что, если я снова об этом заговорю, он отыграется на моих родных. У мамы тогда появился новый друг, к которому я относилась как к настоящему отцу. Так вот, отец сказал, что знает, где он работает, и если я выдам наш с ним секрет, этот человек просто в один прекрасный день не вернется домой».

Когда Люси исполнилось 13, отец вдруг без предупреждения и объяснения причин отказался от опеки. Девушка считает, что это произошло потому, что она достигла подросткового возраста и теперь ее свидетельству могли поверить. Прошло несколько лет, прежде чем к ней снова вернулось чувство безопасности. «Трудно стать нормальным человеком после всего этого, – сетует она. – Насилие неожиданно прекратилось, я вернулась в нормальную среду, но не знала, как отнестись ко всему, что произошло со мной. Травма дает о себе знать и сейчас, у меня случаются ночные кошмары, ежедневно события прошлого будто оживают передо мной». Героиню этой истории приводит в ярость тот факт, что Семейный суд имел такую власть над ее судьбой: «Сам факт, что меня отправили к отцу-абьюзеру, ужасен… Они ведь могли положить этому конец. Теперь меня спрашивают, готова ли я вернуться к этой истории и снова подать заявление в полицию. Но какой теперь в этом смысл? Прислушаются ли ко мне на этот раз? У меня сейчас не больше доказательств, чем было тогда».

* * *