Больница здорового человека. Как люди изменили медицину во время пандемии

Помимо работы на телефоне Юля модерировала чат, который создали для координации врачей и волонтеров. В нем она публиковала просьбы от больницы («Ребята, завтра нужно несколько людей в регистратуру, кто готов выйти?»), сводила тех, кто откликнулся, с теми, кому нужна была помощь, отвечала на вопросы. Потребности больницы шли непрерывным потоком: нужна была то вода персоналу, то пеленки в реанимацию, то перчатки… Пришлось буквально переехать в клинику, о выходных речи уже не шло.

Идея организовать в больнице волонтерское движение посещала Юлю и раньше, до пандемии. Так совпало, что первое собеседование с группой добровольцев она провела, когда в Москве появились первые заболевшие коронавирусом. В итоге все они пришли помогать в «зеленую зону». А кто-то потом переместился и в «красную».

Для работы с волонтерами нужна была система, и Юля хорошо это понимала. Ладно еще «зеленая зона» – часть больницы, свободная от ковида, – архив, прачечные, кухня… Но как привести их в «красную», где коронавирус всюду, от реанимаций до обычных палат? Там царят свои порядки, необходима стерильность.

Откликнувшиеся на пост Ванюкова бежали «на пожар». А что будет после пандемии, даже после первой волны? Как сделать, чтобы эти энтузиасты удержались, не выгорели? Как разъяснить все тонкости людям без подготовки, пришедшим из других сфер? На эти вопросы ответов у Юли не было.

* * *

С появлением Ольги система координации волонтеров выстроилась. Ольга стала для Юли настоящим подарком судьбы. Ведь отбор – задача серьезная и обстоятельная. Обязательных анализов и справок у волонтеров не просили, но на интервью интересовались, нет ли у них прямых факторов риска при ковиде: гипертонии, диабета, болезни почек и так далее. Почему решили не брать мазок на ковид? Во-первых, заболевший ковидом не опасен для уже инфицированных пациентов. Во-вторых, по больнице он будет ходить полностью облаченный в СИЗ[12], непробиваемый для вируса. Инфекция представляет опасность только для него самого. Поэтому просто опрашивали и верили на слово: каждый человек здесь взрослый, люди сами несут за себя ответственность.

Девушки спрашивали возраст новобранца. Он должен был быть совершеннолетним[13] и желательно не старше пятидесяти. Разузнавали о ситуации в семье: нет ли дома пожилых людей или малолетних детей.

Спрашивали потенциальных волонтеров и об их мотивации – зачем пришли в больницу. Многие делились вполне личной информацией.

Конечно, всех пугала и перспектива допустить к общению с больными морально неготового человека. Отчасти с этим помогали справиться договор и детальное соглашение, которые каждый волонтер подписывал – изучая многочисленные документы, желающие записаться в «отряд» несколько остывали и принимали уже более взвешенное решение.

Были и такие, кто не хотел подписывать бумаги и рвался сразу в бой. Их Юля с Олей не брали – нужны были ответственные, с холодными головами.

Бывали и те, кто приходил всего на пару дней: хотели увидеть, что ковид действительно существует, а больница действительно работает.

Многие собирались «спасать мир». Но Юля Борисова сразу всех предупреждала: это верный путь к быстрому выгоранию. «Спасателям» важны внимание к их персоне и благодарность – это известно из практики волонтерства в любой сфере, – а на внимание к ним нет ни времени, ни сил. Все внимание – на пациентах, помощи медперсоналу. Нужно сосредоточиться на процессе и четко видеть цель своей работы.

В середине весны появилось несколько человек, которые пришли работать за еду: услышали, что волонтеров кормят, и решили присоединиться. Тогда многие потеряли работу. Но в целом – это отмечали и Ванюков, и Юля, и координаторы – серьезных проблем с поведением волонтеров пока не было. А ведь как вначале боялись, что будет бардак!