Больно не будет

Юра долго за мной ухаживал, все было замечательно, но мы никак не могли перейти от поцелуев к действиям. Я уже была готова расстаться со своей девственностью, а он тянул до последнего. А потом признался, что у него есть комплекс, из-за которого мой парень не обладает тем опытом, которым бы хотел обладать в этом возрасте. У него маленький член. Это не прикол и не шутка, просто такая особенность. Линейкой я, конечно, не мерила, но если навскидку — мой указательный палец от костяшки до кончика в длину почти десять сантиметров. Так вот, у него в напряженном состоянии немного меньше. И он действительно переживает по этому поводу очень сильно, в том числе из-за данного нюанса я не сомневаюсь в его верности.

Много времени я потратила на уговоры и заверения, что размер не важен, и я действительно так считаю. Но если мужик что-то вбил себе в голову, переубедить его практически невозможно!

Иногда он позволяет себе фразы такого плана: «Уйдешь от меня, Катька, к парню с большим членом», «Тебе, наверное, хочется попробовать с нормальным любовником». Меня они ужасно раздражают и оскорбляют! Как будто я хотя бы раз дала повод!

Я влюблена в человека, в личность, и принимаю его тело целиком и полностью. Все остальное — приложится. Что творится в нашей постели — никто никогда не узнает! Но каким-то образом ему удалось втянуть меня в эту идиотскую игру, когда он причитает, что я найду себе другого, а я уговариваю его, что он самый лучший на свете. Самый прекрасный, замечательный. И что я люблю его больше жизни. Меня ужасно раздражают такие моменты, но я пока не понимаю, как прекратить их.

Если я расскажу ему про Ярослава… Боже, представляю, что первым услышу в ответ! Хотя, клянусь, размер члена бойца меня волнует в самую последнюю очередь!

«Понял, маленькая. Конкурент на связи», — приходит от Ярослава, и я выключаю телефон, чтобы до утра никто из этих двоих не писал и не звонил мне.

Глава 17

Ярослав

«Главное, чтобы она была здоровенькая и счастливая», — думал я раньше. Добрый и благородный, каким и хотел стать, когда мне было пять. Ага, щас. Не моя история.

Мы плотно общаемся целых три дня, и я не понимаю, почему все еще не отлюбил ее где-нибудь. Видимо, служба все же идет мне на пользу, я становлюсь сдержаннее. Да и накладывает отпечаток то, как мужики в отряде говорят о своих женах, с каким уважением и даже трепетом, и я почему-то копирую эту манеру, переношу на нас с Катериной, хотя какая она мне жена? Без пяти минут чужая она жена. Чужая баба, которая мажет мне губы и смотрит так вызывающе, что не стащить с нее трусы немедленно — ежесекундный подвиг.

Медальки мне за них, подвиги эти, правда, не дают. И я не представляю, сколько еще смогу держаться. Маленькая победа: «Мой Юра», блть, сука, ненавижу, в ее сотовом был переименован в «Юру». Заметил, сделал мысленную отметку. Но я там тоже пока не «Мой Ярик», так что праздновать рановато. Прогресс идет, но Господи… как тяжело это. Полночи луплю грушу в прихожей, пока не выплывает заспанный Русик и не просит угомониться:

— Яр, мать твою, когда твои смены уже начнутся?

— Скоро, брат. Иди спать.

— Спать?! Писец, мы с Улей не можем спать под эти удары! Да и соседи, думаю, подпрыгивают. Иди побегай на улице, на турнике повиси! — раздраженно жестикулирует. — А лучше Маринке позвони, посидим, в карты поиграем как раньше. На раздевание. Потом по комнатам разойдемся.

— Отвали от меня с этой Мариной, — рычу. — Еще одно слово о ней — и я тебе втащу, клянусь. И Улю свою заткни, больше чтобы у меня дома не звучало имя моей шалавистой бывшей.

— Воу, — поднимает руки. — Ну ладно-ладно, сдаюсь. У вас там свои методы борьбы со спермотоксикозом и мозолями на руках. Как там вас отец зовет… спецы?

— Свали с глаз, Русик, пока дышишь.

— Угу, — демонстрирует смешок, затем тащится в ванную комнату, а потом снова в свою комнату. Слышу недовольные голоса, обсуждают меня.

Разговор у меня с этой парочкой короткий: квартира принадлежит мне, не нравится — съезжайте. Свою Руслан сдает и платит кредит за машину. Я сам предложил такой выход. Дело в том, что я патологически не выношу одиночество, не такой человек. А так приезжаю домой, особенно после командировки или соревнований, а в родных стенах жизнью пахнет! Опять же, присмотрено.

Может, и правда побегать?

Гад этот немецкий, спорю, сладко спит, как же хочется, чтобы он обо мне узнал. Два оленя в десяти часах лета друг от друга дрочат на одну и ту же девицу. Мне хочется его бить только за это.

А-а-а-ар.

Не помню, чтобы меня так по кому-то вштыривало. Да и не лез я никогда в треугольники, женщины как-то сами решали свои проблемы и становились для меня свободными.