Больно не будет

Меня колотит будто от холода, когда берусь за край его майки и тяну ткань вверх. Он отпускает меня лишь для того, чтобы избавиться от футболки и бросить ее к ногам. Я тут же льну к его голой груди, жадно втягиваю в себя аромат его кожи, словно больше мне вообще ничего не нужно в этой жизни. Нерешительно веду языком от соска и выше, поглаживаю волоски на его животе пальцами. Он совершает глубокий рваный вдох, чуть шире расставляет ноги, давая себе больше опоры.

Он мне нравится, такой не может не нравиться.

Одна его ладонь на моей талии, второй он с нажимом ведет по моей ноге, отрывает ее от пола, чтоб тут же закинуть к себе на бедро, раскрывая меня. Я обхватываю его шею и, получив опору, в следующее мгновение делаю рывок и обвиваю ногами его талию. Он тут же толкается в меня, плотнее прижимая к стене, наваливаясь сверху.

— Катенька моя, — у него такие интонации, что мое сердце разрывается снова и снова. Я не понимаю, как такое вообще возможно! Не уверена, что такие сильные эмоции в принципе можно пережить. — Катенька, скажи, что ты готова, — говорит он тихо и толкается в меня бедрами. От ощущений меня едва не выкидывает из этой реальности. Он как раз у меня между ног, трется о самое чувствительное место. — Катя, маленькая, мне нужно согласие, — говорит он сбивчиво. А сам дышит, так часто дышит. Хватает воздух с перерывами, захлебывается. Руками обнимает, гладит, едва сам не дрожит.

Не понимаю, о чем он вообще просит. Какое еще согласие? Я киваю.

— Скажи вслух. Скажи: «Я хочу тебя сейчас, Ярик», — подсказывает.

Я снова киваю.

— Вслух, девочка моя. Мне надо знать, что ты отдаешь себе отчет в том, что происходит. Ты — особенная. Кажется, ты мое будущее. Я не могу с тобой так… как со всеми.

Я прижимаюсь к нему, прячу лицо и отрицательно качаю головой. Не так, конечно, все должно быть не так. Не здесь, не таким образом. Я себя потом сожру заживо.

— Я не могу тебе отказать, — и тут же начинаю тараторить: — Но только тебе, Ярослав, я клянусь. У меня только с тобой так. Я тебе не буду изменять, никогда не буду.

Он снова толкается в меня бедрами два раза подряд, и я не могу сдержать стона наслаждения. Вцепляюсь в его плечи, кусаю губы, откидываю голову, и его приоткрытый рот тут же прижимается к моему горлу. Яр ведет языком, натурально облизывает меня. Поцелуи переходят на подбородок, он ловит мои губы и пихает между ними язык.

Ему адски сложно меня целовать, лицевые мышцы не слушаются, но инициативу Яр не отдает, гасит все мои попытки вести. Мы просто ласкаем друг друга языками и это тоже потрясающе. Кажется, я бы могла вечно этим заниматься.

Одной рукой он придерживает меня за ягодицы, другой касается внутренней стороны бедра, ведет к белью. Немного неудобно, он чуть отпускает меня, позволяя коснуться одной ногой пола, вторая все еще задрана.

— Я на тебе женюсь, не сомневайся. И ты никогда не пожалеешь о сексе со мной. Ни о первом, ни о тысяче первом. Я умею ждать, черт… если чего-то не умею, я быстро этому учусь. Вот тебе доказательство моего к тебе отношения. Рвешь с этим гондоном немецкого производства и говоришь мне то, что я хочу услышать. Поняла? — он явно психует сейчас, едва сдерживается сам.

Киваю ему и произношу:

— Я хочу тебя, Ярик.

Он ударяет ладонью по стене так, что я вздрагиваю. Затем снова возвращается к моему белью. Ведет по нему, прижимает пальцы к моей промежности. Я закрываю глаза и пытаюсь дышать. А потом сама начинаю ерзать, тереться об его пальцы. Не соображаю, что делаю, я не могу остановиться. Он со мной, обнимает, кожа к коже. Полное ощущение безопасности. Он всегда будет для меня героем.

А еще он сказал, что женится на мне.

Я зажата в тиски между стеной и его горячим напряженным телом. Не могу двинуться. Его пальцы гладят и гладят меня, ласкают круговыми движениями. Он сосредотачивается на клиторе, водит по нему. Ощущения становятся слишком сильными, слишком яркими, его ладонь накрывает всю промежность, он касается каждой точки, стимулирует. Через мгновение пальцы снова на клиторе… Оргазм обрушивается на самом пике ощущений, парализует тело, пронзает миллионами игл предательского наслаждения. Я снова откидываю голову и закрываю глаза, я замираю, беззвучно хватая ртом воздух, не в силах ни кричать, ни стонать. Яр впивается в мои губы, находит мой язык своим, облизывает. Я обнимаю его за шею так сильно, что самой больно. Прижимаюсь как тогда в ювелирке, когда его, раненого, пытались от меня оттащить. Но в этот раз моя потребность взаимная, как и объятия.

Только через минуту мне удается восстановить дыхание. Он разрывает поцелуй, подхватывает меня на руки и несет в единственную комнату, усаживает на диванчик, прижимает к себе.

Все эти дни копившееся в моем теле вожделение, наконец, получило освобождение. А в его — нет.

Я поднимаю лицо и смотрю на него. Румяный, в глазах лихорадочный блеск. Слегка улыбается, будто пьяный.

— Давай я тебе тоже… помогу? — тянусь к нему, но он останавливает мою руку.

— Нет. Так не хочу.

— Но… тебе не вредно?

— Что не вредно? Стояк?