Больные люди

— Нет, это, скорее всего, игры твоего мозга. — подытожила Лена. — Ну да ладно. Вставай, соня. Есть пора. Твоя Соня, кстати, уже встала. Она себя чувствует хорошо.

Когда мы пришли на кухню, Соня мирно сидела за столом и уплетала за обе щеки картофельное пюре с плотными кусками говядины. Меня с Леной тоже дожидались порции, стоявшие на столе. Я присел и спросил у Сони:

— Сестрёнка, как ты?

— Я уже лучше. — ответила Соня. — Таблетки помогли, наверное. Или сон. А может, всё вместе. А ты как, братик?

— Я-то в порядке. Да и не могло ничего такого со мной сегодня случиться. Главное, чтоб вы обе в порядке были.

Лена с Соней удивились последней фразе.

— Как ты сказал? Мы ОБЕ? — издевательски переспросила Лена. — Ты за меня беспокоишься? Ах, я польщена.

— Ой, да иди ты! — сказал я и принялся за еду.

— А если серьёзно, то спасибо за то, что беспокоишься обо мне. Для меня это очень много значит. — сказала Лена. — Вот поэтому мы с Соней тебя и любим, ведь ты за нас волнуешься. Правда, иногда ты в порыве волнения на себя наговариваешь, чего делать не стоит. Ты вовсе не плохой человек.

— Вот именно. — вклинилась Соня. — Ты хороший человек, Сашенька. И мы с Леной будем повторять это до тех пор, пока ты сам этого не поймёшь.

Конечно, они говорили мне это много раз. Но они видели, как я сомневаюсь в себе. А у сомнений были причины. Ведь я всегда был не до конца уверен в своих возможностях, а тут на меня свалились целых две ответственности: опека над Соней и отношения с Леной. Я ведь прекрасно понимаю, что они заслуживают только хорошего, и не знаю, могу ли я им это дать сполна. Но в тот момент, когда мы сидели за столом, когда они смотрели на меня своими сияющими глазами, говорили мне приятные слова, мои сомнения будто растворились: я просто сидел и улыбался им. Так и хотелось, дабы это прекрасное мгновение полного умиротворения остановилось, и мы остались сидеть в абсолютной гармонии надолго.

Но минуту покоя нарушил звонок в дверь. Я отложил вилку и пошёл открывать. Когда я открыл дверь, я немало удивился: на пороге стоял старый знакомый, Владислав Егорович.

— Ой! Здравствуйте! — удивлённо сказал следователь и пожал мне руку. — А я не думал, что мы так внезапно встретимся вновь.

— Здравствуйте. А вы разве не знаете, где я живу? Я же вам сам говорил. — удивился в ответ я.

— Ну, я запамятовал, честно вам скажу. Столько адресов я слышал, все не упомнишь…

— Слушайте, если вы насчёт Лены, то лучше уйдите. Момент для разговора не самый лучший.

— Соглашусь, ибо тут у нас случай критический.

Только в этот момент я заметил у него за спиной несколько милиционеров.

— А что случилось? — поинтересовался я.

— Вашего соседа нашли мёртвым. На него снова жалобу составили из-за его пьяных выходок, и к нему участковый пришёл. Дверь оказалась отперта. Зашли, а он мёртвый на полу лежит. У него очень удачно сделан надрез в области шеи, так что крови вытекло много.

— А кто же его убил?

— Скорее всего, какой-нибудь собутыльник. Мы начали проверку.

Казалось, ничего хуже за весь день произойти не может, и тут на тебе: убийство. Причём буквально за стенкой. И тут я озадачился: если была потасовка, приведшая по итогу к убийству, то почему же я её не слышал? Конечно, это могло случиться, пока я спал, но ведь я из-за пьяных ссор в квартире Георгия Васильевича я спать не мог, а тут всё так тихо прошло… Да и разве мог алкаш нанести удар в шею так удачно, чтобы кровь пошла ручьём? Всё это казалось странным. Очень странным. И тут вдруг меня посетила мысль: может, проверить Леонида Андреевича? А вдруг и с ним что-то случилось? Нет, я отнюдь не переживал за состояние этого старого хрыча, но было у меня подозрение, что и его в живых уже нет. Не знаю, откуда оно у меня вдруг появилось. Минуя милиционеров, я подошёл к двери в квартиру пенсионера и дёрнул за ручку. Дверь оказалась отперта.

Когда милиционеры зашли в квартиру пенсионера, то, по описанию Владислава Егоровича, увидели нечто странное: Леонид Андреевич лежал на диване, одетый в свой халат, со скрюченными руками и наклонённой вниз головой. На столике рядом стояли бутылка с жидкостью неизвестного рода и какие-то белые таблетки. Бутылку и таблетки забрали, как возможные улики.

Конечно, не было никакой видимой связи между этими двумя убийствами, как и не было видной связи между ними и убийством Сереги Михалева в начале недели. Хотя для меня эта связь присутствовала, и ей, по моему мнению, являлся я сам. Не зря же убийства происходят буквально у меня под носом, не зря же жертвами оказываются те, о ком я нелестно отзывался ранее. Может, убийца охотится за мной и таким образом играется, запугивает меня, дабы я в конце концов остался беззащитным перед его лицом и легко поддался лезвию ножа? А может, у него другой мотив? Может, это псих, а психи имеют свои особенности мышления, из-за которых обычным людям не понять их действий.

Пока я размышлял, ко мне подошёл Владислав Егорович и отвёл меня в сторону, после чего спросил:

— Как вы думаете, Сашко, кто убийца?

— Мне-то откуда знать? Я его не видел. — отвечал я озадаченно.