Больные ублюдки

Мамины руки вцепились в клочья моих волос, и она сильно прижалась к ним своей киской, ее ноги дергались по обе стороны от моей головы и сотрясали мой мозг внутри черепа. Я чувствовал себя так, словно вот-вот потеряю сознание от недостатка кислорода, когда она вдруг скатилась с моего лица. Она пыхтела и отдувалась, явно запыхавшись. Она рассмеялась.

- Если ты покажешь это своей Cестре, она будет любить тебя вечно!

Мать, не теряя времени, внезапно вскочила на ноги. Через несколько секунд она уже натягивала трусики и джинсы.

- Не рассказывай ей, - сказал я Mаме, вытирая ее соки со своего лица.

- Это будет наш маленький секрет, - засмеялась Mама. - И я не скажу твоему Oтцу о том, чем вы оба тут занимаетесь, - продолжила она, - пока ты так будешь лизать мою дырочку, можешь не беспокоиться, что старый дурак о чём-то узнает.

Мысль о том, что я снова сделаю это с Mамой, заставила меня задохнуться, но если это означало сохранить нашу с Cестрой грязную тайну, то тогда... Я сделаю всё, что нужно...

Мама посмотрела на меня.

- Хочешь, я отсосу тебе? - спросила она.

Я не был уверен, шутит она или нет. Она рассмеялась. Наверно, она пошутила.

- Я пойду посмотрю, закончил ли твой Oтец разделывать мясо. Ты пойдёшь вниз или останешься здесь дуться? - спросила она.

Я хочу умыться, - подумал я.

* * *

Я почти ожидал, что войду в ванную и найду там Cестру (все еще всхлипывающую), но ее там не было. Я не слишком задумывался о том, куда она ушла (или почему не вернулась в спальню), поскольку мой разум был слишком сосредоточен на том, чтобы смыть с лица вонь Mатери и прополоскать рот мыльной водой, чтобы избавиться от вкуса пизды и плоти - чрезвычайно ядрёная смесь, никому не советую пробовать такое.

Я поймал свое отражение в зеркале, висевшем на аптечке в ванной комнате. Я выглядел просто ужасно. Нет. Я выглядел так, словно побывал в аду. Я больше не чувствовал себя человеком. Мне так казалось... Я даже не знаю, что я чувствовал. Я просто знал, что все идет не так, и не понимал, почему и как это случилось. Всё было неправильно. Такое не может быть естественным для людей, невозможно же измениться в такой короткий промежуток времени. Неужели это только мы такие? Или там есть и другие люди, которые деградируют точно так же? Все, вроде, неплохо, а потом все в корне меняется, когда заканчивается еда. Не успеешь оглянуться, как ты уже убиваешь людей, ешь их и трахаешь свою Mать с Cестрой на десерт.

По моей левой щеке скатилась одинокая слеза. Одна-единственная слеза? И это все, на что я сейчас способен? Ни больше, ни меньше. Я не стал её вытирать. Я оставил её, пока она не упала с нижней части моей щеки куда-то на пол. Последняя капля моей человечности?

Я не мог поверить, во что мы превратились. Возможно, я поверил бы в это немного больше, если бы мы прожили так в течение многих лет, но мы не прожили тут и трёх месяцев. В великой схеме вещей все это произошло очень быстро. Слишком быстро, чтобы превратиться в таких животных, как мы. Жаль, что я не могу это объяснить.

- Сынок! - я услышал, как Oтец позвал меня.

Его голос звучал как-то отстраненно, словно доносился снизу. Я не буду притворяться, что не подпрыгнул, когда услышал его. Я уже привык к тишине дома, когда мы, как правило, занимались своими делами (в большинстве случаев).

Я быстро вымыл лицо в раковине, прежде чем выйти из комнаты и направиться вниз по лестнице, чтобы узнать, что ему нужно. Я не мог не задаться вопросом, имеет ли это отношение к нам с Mамой. Неужели она все-таки сказала ему? Может быть, ее переполняло то же чувство вины, что и меня, когда я впервые переспал с Cестрой - чувство, которое разделяла и Cестра, которая не могла не плакать после этого события (несмотря на то, что хотела, чтобы я снова поцеловал ее сегодня). Или, может быть, Cестра вернулась в комнату, а я просто не заметил, потому что моя голова застряла между ног Mатери.

Я вошел в столовую и был потрясен, увидев там всю семью. Мать сидела (с довольно расслабленным видом) во главе стола, где обычно сидел Oтец, а Oтец и Cестра стояли у останков мертвеца. Сестра держала в руке нож и кромсала кусок разорванной плоти.

- Вот, правильно, - наставлял ее Oтец.

- Что вы делаете? - cпросил я, когда мне удалось стряхнуть шок с лица.

Раньше Cестра плакала из-за этой женщины и того факта, что мы съели ее, а сейчас она разделывала её бренное тело. Может быть, она плакала наверху из-за того, что мы потрахались, и мясо не беспокоило ее, как я сначала думал.

Сестра шлепнула кусок мяса на тарелку, уже наполненную другими обрезками.

Отец поздравил Cестру, а потом посмотрел на меня. Он выглядел очень сердитым.

Отец и Cын. "Разговор"

Отец провел меня в гостиную. Он велел закрыть за собой дверь, чтобы мы не беспокоили Mать и Cестру, а потом велел мне сесть. Он сел на самый большой из диванов, что означало, что я могу либо сесть рядом с ним, либо выбрать кресло.

Я выбрал себе кресло.