Больные Ублюдки (ЛП)

Уже не в первый раз я приходил к выводу, что хочу уйти. В первый раз, когда я заговорил об этом, Oтец сказал, что я никуда не пойду. Я должен был остаться с семьей - там, где было безопасно. Во второй раз он сказал то же самое. В третий раз он сказал мне, что я знаю, где находится дверь. В другие разы такие мысли приходили мне в голову, но я держал их при себе. Оглядываясь назад, я думаю, что первые несколько раз, когда я упоминал что-либо, были просто криком о помощи. Но теперь я чувствовал себя иначе. Внутри. Я действительно так думал. Мне очень хотелось уйти. Это было самое лучшее, что я мог сделать ради собственного выживания и здравомыслия (того, что от него осталось).

- На этот раз я говорю серьезно! - я ей так и сказал. Я попытался объяснить ей свои доводы, хотя понятия не имел, захочет ли она их выслушать. - Люди не будут постоянно натыкаться на этот дом. Отец как будто не хочет этого понимать. Тот факт, что к нам забрело несколько человек, проходящих этим путем, в первую очередь, является чудом...

- Бог заботится о нас! - закричала Cестра.

- Будь ты проклята со своим Богом. Нет никакого Бога. Если бы он был, то мы бы не оказались в таком положении. Мир не был бы разрушен. И что, по-твоему, произойдёт, когда люди перестанут приходить сюда? Мы умрем от голода? Я так не думаю. Как скоро Oтец - или Mать - решит, что их выживание важнее нашего?

- Что ты хочешь сказать?

- Ты их любишь? Маму и Папу, ты любишь их?

- Да!

- Неужели? А они любят тебя?

- Да!

- А я вот чувствую, что не знаю их, и мне интересно, чувствуют ли они то же самое по отношению к нам.

- Они не станут нападать на нас.

- А как насчет друг друга? А как насчет того, что мы однажды спустимся вниз и найдем Mаму на столе и Oтца, стоящего над ней с ножом в руке?

- Он такого не сделает!

- Ты не можешь сказать это наверняка.

Она ничего не ответила. Она ничего не смогла мне сказать. В глубине души она понимала, что в моих словах есть доля правды. Никто из нас не слышал, чтобы Mать или Oтец говорили нам, что любят нас. Во всяком случае, мы этого не помнили. И несмотря на то, что сказала Cестра, она не могла притворяться, что не было никакой возможности для Oтца (или Mатери) отвернуться от любого из нас (хотя я думаю, что было бы справедливо сказать, что они, вероятно, начали бы с меня).

- Когда ты уходишь?

В ее глазах мелькнула печаль, напомнившая мне, какой она была до того, как все стало плохо. Не так уж и много времени прошло с тех пор. Или это был всего лишь намек на печаль? Но мне этого хватило, чтобы я понял, что (возможно) она все еще была где-то там - глубоко внутри, потерянная во тьме, поглощающей ее душу. Я не мог не испытывать к ней жалости. Я не мог не желать её, чтобы она ни сделала...

- Пойдем со мной! - сказал я ей.

- Зачем?

- Мы можем уйти вместе... Мать и Oтец не смогут нас остановить. Мы можем просто уйти и попытаться найти какую-нибудь помощь. Мы можем вернуться с армией, если найдем их, и забрать Mать и Oтца, а можем просто начать все сначала сами - только вдвоем.

- Ты уже пытался уйти раньше. Помнишь, что случилось?

- То было раньше. Нам просто нужно быть более умными в этом отношении - вести себя тихо и попытаться проскользнуть мимо любого, на кого мы наткнемся, не вступая в конфликты.

- Я не хочу туда идти. Мне здесь нравится.

- Нет, ты просто запуталась, это не может быть так. Ты просто думаешь, что тебе здесь нравится. Наш дом - тюрьма. Не только для нас с тобой, но и для Mамы с Папой тоже. Они думают, что это святилище, но это не так. Ну же, пойдем со мной. Мы можем начать все сначала. Мы можем сами выбрать себе имена - раз старые уже не вернуть. Мы можем начать новую жизнь. Ту, которая будет лучше этой...

- А как же Mама и Папа?

- Они не пойдут вместе с нами.

- Я могу поговорить с ними.

- Они не станут слушать тебя.

- Я могу попытаться. Я не хочу уходить без них.

Бедняжка все еще считала их своими родителями. Я уже давно пришел к выводу, что это были не они, а чудовища в их обличии. Мать и Oтец были потеряны для нас так же, как и наши имена.

- Пойдём вдвоём. Они нас задержат... Мы должны сделать это вместе.

- Я не хочу...

- Хватит! - прогремел за дверью голос Oтца, заставив меня подпрыгнуть. Я не заметил, что он стоял там всё это время. - Она сказала, что не хочет уходить! - закончил он, уже войдя в комнату.

Я резко повернулся к нему лицом. Его глаза снова стали черными. Его кожа покраснела, словно вспыхнула от гнева. Это было нехорошо.

Тебя ничто не остановит

- Мы уходим! - сказал я ему. - Ты не можешь держать нас здесь насильно.

- Сколько еще раз мы будем говорить об этом? Как же меня достало твоё нытьё. Ты ешь нашу еду, потом жалеешь себя, тебя мучает угрызение совести, ты трахаешь свою Cестру и Mать - и опять чувствуешь себя виноватым за свою похоть... Просто пойми меня. Мы не хотим, чтобы ты больше оставался с нами. Довольно трудно жить рядом с таким негативным человеком, как ты. Так что да, уходи. Ты хочешь уйти, я хочу чтобы ты ушёл, и твоя Mать хочет того же... а вот твоя Cестра с тобой не пойдёт.