Болотная Империя (СИ)

   А голова барина, как ни странно, в ту минуту была занята самыми неожиданными размышлениями - о природе. Он чувствовал себя на удивление спокойно, особенно когда выехали за город. Если что и не давало ему умиротвориться и тоже заснуть, приклонясь к попутчице, так это не совесть, а красивый окружающий пейзаж. Приятно пахло увядшей листвой - тот аромат был гораздо приятнее, чем запах смерти у тела вдовушки.

   Был ноябрь, но почему-то вспомнилась весна. И Авдотья. Ах, как они с ней когда-то! Нет, Авдотью он никогда не бросит, даже ради болотной царевны.

   Запах листвы продолжал волновать и всячески будоражить Петра Сергеевича. И вовсе не потому, что он в деревне родиться изволил. Родился бы в столице, так стал бы всё равно изучать биологию в университете. Обожал граф природу, донельзя обожал!

   Дорога оказалась не такой уж и тряской. К приезду брата императора готовились на совесть: срыли все большие ухабы и уездили, утоптали мелкие, для чего из разных мест были вызваны солдаты.

   Ехали по той дороге весело, кучер балагурил соло, не дожидаясь ответов графа, говорил в два раза быстрее обычного. Будто чувствовал, что наговаривался на всю жизнь. На всю оставшуюся, недолгую. Буквально через два часа его жизнь весьма глупо оборвалась. Видно, на роду ему сие было написано.

   ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

   "ЧАЕПИТИЕ В РОЗОВЫХ ТОНАХ"

   1.

   Незлобивый кучер умер не так, как обычно умирали извозчики, не свалился в овраг, не сломал себе шею, и бричка его не думала переворачиваться. В этот раз ни одно колесо не отлетело - за всю обратную дорогу ни одного случая!

   Характер у кучера был улыбчивый, а посему и смерть он принял спокойно, с улыбкой, хотя и рановато, мог бы ещё пожить. Косвенным чиновником той смерти явился новомодный трактир, в котором городские сплетни подавались с особым шиком и с необычайной помпезностью. Построено было то придорожное заведение наспех - опять же в честь события, намечавшегося в Петергофе.

   В трактире всё сияло чистотой и новизной, а посему туда не только ямщики да всякая там деревенщина, но и баре иногда не брезговали заглянуть. Пётр Сергеевич, заметив заведение, обратился к кучеру:

   - Давай, что ли, перекусим, братец, а?

   Кучер обрадовался:

   - Выпить тоже не мешало бы!

   - Тогда слезай, я угощаю! - крикнул граф и по-крестьянски выскочил из повозки.

   От этих криков проснулась Анна. Подав руку, Пётр Сергеевич помог ей сойти, ну, и за талию подержался, чисто по-братски, раз случай представился.

   В трактире, несмотря на утро, а было всего лишь одиннадцать, народу набилась пропасть: над столами виднелись не только мужицкие хари, но и лица поблагороднее. В самом дальнем углу, нарочно привлекая к себе внимание, шумно беседовали газетчики - разносчики новостей.

   - Говорят, в Польше вспыхнуло восстание, а наместник наш польский, наш благородный князь Константин, бежал из Бельведерского дворца в одном халате!

   - Почём ты знаешь?

   - Да все об этом слышали! Думаешь, зачем он к брату в Петергоф помчался? Жаловаться, не иначе. Теперь сидять, смекают, как им с Польшей дальше поступать, а годовщина смерти Александра Палыча - лишь официальный повод встретиться.

   К их столу подошёл военный и вмешался в разговор:

   - Не может быть! Я совсем другое слышал: князь Константин до сих пор героически сражается, наше войско сейчас под его началом находится...

   Это заявление, как и ожидалось, вызвало ещё больший переполох:

   - А кто же, по-вашему, сейчас беседует с государем, с Николаем Первым?!

   Пётр Сергеевич вытянул было ухо, дабы услышать ответ военного, но в тот момент входные двери отворились, и вбежал ещё один газетчик, сообщивший новость, которая надолго отвлекла присутствующих от разговоров о польском восстании.

   - Господа! Сегодня ночью на Малой Морской произошло убийство! Барон фон Штрелиц зарезал женщину!..

   Раздались ответные выкрики:

   - Не может быть, чтоб немецкий барон был убийцей!

   - Да не немец он вовсе, а голландец!

   - Ничуть не бывало - немец!

   - А я говорю - голландец!

   Эта шустрая перепалка закончилась полюбовно и довольно быстро, спорившие пришли к выводу, что "немец" и "голландец" - один чёрт! И впоследствии, лет через семьдесят с гаком, возникали подобные споры, что постепенно привело к переименованию столицы в "Петроград", ибо голландское имя "Питербурх", данное Петром, стало вдруг немецким считаться. А там аккурат и война наклюнулась - первая мировая. На какой фронт солдат погнали? На немецкий. Посему необходимо было немцев, проживавших в Петербурге, истребить, для чего срочно устроили погромы...

   Однако до первой мировой надо было ещё дожить, а тут такая волнующая, такая свежая новость! Все повскакали с табуретов, бросились к тому газетчику, а Пётр Сергеевич, оставшийся сидеть у своего бокала с пивом, призадумался. Как, всё-таки, новости быстро разлетаются! Ну да, у некоторых транспорт поживее, не то, что кобыла его болтливого кучера.

   2.

   Болтливый кучер, незлобивый и улыбчивый, сидевший за другим столом, тоже встал было, хотел было пойти послушать, о чём дальше сообщит вновь прибывший курьер, но граф не дал ему этого сделать.