Болотная Империя (СИ)

   - Сидеть! Сам не волнуйся и барышню не волнуй - вишь, как она разрозовелась!

   Анна разрозовелась не от испуга, а от собственных мыслей. Она ведь готовилась к встрече с суженым, а посему тихо пила чай и никого не слушала, то бишь не обращала на происходившее вокруг ни малейшего внимания. Разрозовелась она от приятных мыслей и от горячего чая, не иначе, но Петру Сергеевичу было надобно одёрнуть кучера - чтоб не совал нос в господские дела. Болтлив больно, да и знает многовато. "Отчего это вы, барин, вышли не из того подъезда, у которого я вас высаживал?" Надо бы... поговорить с ним!

   Тут граф, весьма к месту, вспомнил о своей коллекции пузырьков, ведь бутылочки, подаренные химиком, всегда находились при нём. Да и сигары, похищенные у барона, "жгли карман". Кстати, вместе с ними у немца была изъята крупная сумма денег. Обыск молодого финна не дал результатов, тогда как у его дружка преизряднейшая сумма за пазухой оказалась.

   Попросив Анну посидеть немножко в одиночестве, Пётр Сергеевич встал и направился к незлобивому извозчику, который аккурат допивал своё пиво, до самого дна добирался.

   - Пойдём-ка, братец, покурим, ну их, всех этих газетчиков, с их международными сплетнями!

   3.

   На скамейке у трактира было пусто, ибо все гости находились внутри заведения - уж больно интересные беседы там происходили! Снаружи оставались лишь пустые брички.

   - Присядь-ка, я тебя дорогОй сигарой угощу, - сказал кучеру граф.

   Сигары в коробке были все, как одна, красавицы. Жаль, пахли по-разному - Пётр Сергеевич успел капнуть на одну из пузырька, подаренного химиком-бродягой. А улыбчивый возница в заграничных запахах не разбирался, но вкуса той, весьма особой, сигары явно не одобрил. Застыл вдруг, замер неподвижно, выпучил глаза... Улыбаться любопытный простофиля и тут не перестал, так и помер - сидя на скамейке, с улыбкой на устах. Скамейка та была с высокой спинкой, так что не свалился кучер наземь, остался сидеть, продолжая думать о дальнейшем своём пребывании на земле.

   Графу некогда было ждать, пока кучер думать перестанет, пошёл он к бричке, взял оба саквояжа, свой и Анны, переложил их на другую, порожнюю повозку, хозяином которой оказался не мечтательный и вовсе не задумчивый, не сонный, не бормочущий ахинею, а наоборот, весьма живой и энергичный в жестах, шустрый в управлении лошадью возница. Хотя и жутко неприветливый. Глянув на деньги, он тотчас же отвезти графа и его сестру в Петергоф.

   Через пять минут повозка хмурого возницы уносила романтическую парочку подальше от злосчастного трактира, наполненного сплетнями и табачным дымом. Спящая болотная красавица была одета во всё французское. Граф же, побрезговавший гардеробом капитана, не спал. Он то и дело поправлял свои шикарные бакенбарды, кои должны были компенсировать несвежесть кружевной рубашки...

   Пётр Сергеевич снова удалился мыслями от реальности, снова задумался о прелестях природы. Ему не было никакого дела до того случая на Малой Морской - пускай сначала что-нибудь докажут! Слово "дактилоскопия" тогда ещё не существовало, его должны были придумать через три десятка лет, так что графу, вроде, не о чем было волноваться. Вроде. А вот планы на ближайшие пару лет не мешало подкорректировать, что граф и сделал, но ближе к вечеру, когда уже совсем подъехали к границе Петергофа.

   Планы у Петра Сергеевича были самые разнообразные, рассчитанные не на один вариант событий, а на целых несколько. Ибо не знал он точно, как встретит его гостиница. Коли не обманет Свирид Прокофьевич, коли купит в голландской лавке цветов, коли поставит их в номере да коли торжественно встретит их с Анной у порога - тогда один коленкор. А ежели возникнет другая ситуация...

   Кроме всего прочего, Петру Сергеевичу не терпелось узнать, как подействует на него самого содержимое зелёненькой бутылочки. "Неужели же и я попрозрачнею? Неужели стану розовым и смогу пробраться через шифоньер в гости к будущей тёще, к той даме, что посылала мне поцелуи и которая так похожа на царскую фрейлину?!"

   Пётр Сергеевич, сроду не имевший тёщи, так как Авдотья никогда не имела матери, был убеждён, что его в зазеркальном царстве примут с распростёртыми объятиями. Диабазовое сердце уверяло, что та дама не только согласится взять его в зятья, но и откроет ему все свои сокровища, коих у неё пруд пруди. А документально оформлять женитьбу - поди, нет таких порядков в Высокочтимом Имперском Болоте.

   Оставалась лишь одна загвоздка - Анна. У графа не было полной уверенности в том, что она охладела к Юрию Петровичу и что с радостью согласится стать его возлюбленной. Хотя бы на время. А спрашивать напрямик было боязно - так все дело могло рухнуть. Ну, как разнюнится, разъерепенится? Действовать следовало осторожно. Благо, время ещё позволяло.

   Загвоздка, что ни говори, имелась, но в остальном Петру Сергеевичу думалось приятно, он даже задремал минут на десять. И приснилась ему Авдотья, почему-то среди стен цвета фуксии. Точнёхонько такого колера горшечные цветы в зазеркальной комнате, где обитает дама, раздающая воздушные поцелуи кому ни попадя...