Болотница

Вот медленно-медленно пошла вдоль дома, мимо окон, будто что-то потеряла. Мне даже на мгновение представилось, что сейчас мама заберётся обратно к себе в комнату через окно, но она прошла мимо до угла, где снова остановилась и стала смотреть на участок, медленно поворачивая голову туда-сюда. Действительно принюхивается. Самое ужасное, что лунный свет отражался от её глаз, так что они блестели, как у кошки, но одновременно с этим отблеск был тусклым и каким-то неживым. Это было настолько жутко и неестественно, и невозможно, что мне пришлось до боли сжать зубы, чтобы не заорать.

У меня начали затекать ноги, но я боялась пошевелиться. Случайно бросив взгляд на экран телефона и увидев маленькие столбики, означающие уровень сигнала, я непроизвольно нажала на кнопку вызова и тут же прижала телефон к самому уху, снизив звук почти до еле слышимого минимума.

Только то, что сущность, принявшая мамин облик, была достаточно близко, заставило меня сдержать стон досады. «Абонент временно недоступен, попробуйте перезвонить позднее». Как же я могла забыть, что спящий папа обладает завидной способностью не реагировать ни на какие посторонние звуки, кроме будильника, подключённого к стереосистеме! А мама, моя нормальная мама, наоборот, просыпается от любого шороха и будит, если надо, нас, поэтому папа взял за привычку на ночь свой телефон отключать, а то ему вечно приходят какие-то эсэмэски и оповещения в любое время суток. Наверное, это тоже одна из причин, по которой место для отдыха папа всегда выбирает совсем уж дремучее и далёкое от цивилизации.

Теперь до утра ему никак не дозвонишься.

Только я об этом подумала, как мамина фигура покачнулась и медленно двинулась, едва слышно шелестя травой, вглубь участка.

Молниеносно подобрав под себя ноги, стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на покалывание в онемевших ступнях, я, дрожа всем телом и только чудом сохраняя равновесие, принялась следить за мамой.

Если она подойдёт к моей интернет-яблоне, я заору. Никогда ещё мне не было так страшно.

Белеющая в темноте фигура с глазами-фонариками, будто у хэллоуинской тыквы, прошлась по периметру участка медленно, как во сне. Несколько раз мне казалось, что сейчас она подойдёт к моей яблоне, но это место словно окружала невидимая стена, которую фигура, не замечая, обходила.

Иногда она останавливалась, и опять мне казалось, что только для того, чтобы принюхаться. И всякий раз это было жутко, так жутко, что я с трудом удерживала рыдания.

Немного поколебавшись, фигура тихо прошла в сторону заброшенного колодца. Я ждала, что сейчас она споткнётся о крышку и упадёт, но этого не произошло. Существо в мамином обличье прошло прямо поверх колодца, не оступившись, постояло секунду на крышке, будто раздумывая, и вдоль кустов продолжило идти дальше, к задней калитке, выходящей в лес.

Если мама сейчас уйдёт в лес, ночью, в темноте, в этом смешном сарафане, её искусают комары, клещи, она поранится, пропадёт!

Мне очень хотелось позвать её, остановить. И было очень страшно, если она услышит меня, откликнется, повернёт обратно.

Вот она подошла к калитке. Я подумала, что она не сможет откинуть заедающий крючок, но потом вспомнила, что мы же сами оставили калитку незапертой. Как нарочно!

Она толкнула неожиданно громко скрипнувшую калитку и уверенно двинулась по тропинке в лес. С верхушки яблони я ещё несколько минут могла видеть, как светлый сарафан мелькает среди деревьев и кустов, пока тьма окончательно не поглотила его.

— Мама! Мама! — не выдержав, что есть мочи закричала я и, наконец, громко заплакала и не могла остановиться.

Ветер зашелестел листьями деревьев, где-то очень далеко вскрикнула сова. Никто не откликнулся. Даже собаки не залаяли. Как могут не залаять деревенские собаки? Вернее, одна деревенская собака. Всё время я забываю.

Время тянулось невыносимо медленно.

Мама не вернулась.

Глава 9

Я просидела на дереве всю ночь. Иногда дремала, но любой шорох, любое жужжание мелкой мошки тут же приводило меня в себя, и всякий раз меня будто окатывало ледяной водой, и несколько секунд я не могла сделать вдох, как парализованная ужасом.

Едва рассвело, я с опаской спустилась вниз и, оглядываясь на каждом шагу, прокралась к калитке. Она была распахнута настежь, трава уже покрылась росой и выглядела совершенно нетронутой. Невозможно было определить, куда пошёл и ходил ли здесь кто-то вообще. С усилием потянув на себя, я захлопнула калитку и кулаком била, не обращая внимание на боль, по ржавому крючку, пока не удалось его опустить в пазуху.

Потом что есть духу побежала к дому.

Входная дверь была распахнута, и это тоже меня напугало.

Тогда меня озарило, я сбегала в сарайчик и вернулась оттуда с ломом наперевес. Было тяжело, но зато теперь у меня было оружие, и я могла защитить себя, по крайней мере от кого-то материального.

Комнаты были пусты. Все вещи на своих местах. Я поискала мамин мобильник, но нашла только подключённую к розетке зарядку. Наверное, телефон так и остался в кармане маминого крестьянского сарафана.