Болотница

Нет, нельзя об этом думать. Так вообще можно окончательно упасть духом. Плевать на всех Сашек, вместе взятых!

Когда начало вечереть, я поняла, что пора закругляться. За все время, пока я читала дневник Лоскатухина, на улице так никто и не появился, не было никаких признаков того, что я не единственный житель Анцыбаловки. Стояла такая жаркая тишина, какая бывает только в отсутствие человека. Хоть ножом режь.

Все это было очень неприятно.

Глава 22

Первый раз в жизни я оказалась совершенно одна. В городе, в привычной с детства квартире, где известен каждый уголок, где родители всегда оставляют полный холодильник еды и каждые два часа шлют эсэмэски, где всегда есть связь, где за стенкой знакомые соседи, где можно позвать подружек ночевать и тусить до утра с пиццей и киношкой, где, в конце концов, есть возможность выскочить на балкон и позвать на помощь прохожих, остаться одной дома на ночь или даже на несколько дней очень даже весело, и все воспринимается как интересное приключение.

А сейчас мне было очень страшно, хотя все окна я крепко заперла и даже зашторила, к входной двери приставила стул, а рядом с собой у кровати держала лом.

На случай непредвиденного отключения электричества я расставила по комнатам весь запас хозяйственных свечей, найденных на чердаке, и у каждой положила по коробку спичек. Опасность возникновения пожара не так пугала, как вероятность оказаться в доме в полной темноте.

Мама, когда я была совсем маленькой и боялась засыпать без света, всегда успокаивала меня: «Ты боишься не темноты, а того, что не видишь, есть опасность или нет. Но дома у нас никакой опасности быть не может, так что и бояться темноты нечего». Сейчас я тоже не боялась темноты. Вот только это не мой безопасный дом, где каждая вещь знакома. И темнота может отлично скрывать опасность.

Как же мне хотелось, чтобы все оказалось всего лишь кошмарным сном…

Несмотря на жару на улице и духоту в доме, меня постепенно начала бить мелкая дрожь, как от холода. От каждого скрипа, каждого звука, которыми всегда полны старые деревянные дома, я вздрагивала и подскакивала. А холодильник даже хотела вообще отключить, но потом решила, что в его привычном гуле, наоборот, есть что-то успокаивающее, будто я не совсем одна, будто это какое-то связующее звено с внешним привычным, обычным миром. Смешно, конечно: холодильник – связь с миром. Залезть в него и сидеть там, как пингвин, закусывая колбасой и никого не боясь.

Наушники, которыми я обычно отгораживалась от действительности, врубая по кругу любимые песни, теперь валялись ненужные, хотя именно сейчас реальность буквально требовала забыть ее. Но не слышать ничего вокруг было опасно.

Я уговаривала себя перестать прислушиваться, но продолжала чутко ловить каждый шорох. Когда случайно задетый моей ногой лом с пушечным грохотом упал на пол, я подскочила чуть ли не к самому потолку и заорала что есть мочи, так что самой стало жутко стыдно, хотя никто меня не слышал и не видел.

Я вела себя точно как в «Скорости звука»!

Но ведь я же не сошла с ума, как девочка из страшилки?..

От одного только предположения захотелось заскулить и спрятать голову под подушку. Но так точно было страшнее…

Впрочем, если бы я всего-навсего свихнулась, это бы все объяснило и вернуло привычную картину мира. Лучше быть обычным психом, которого можно вылечить таблеточками или чем там еще ненормальных лечат, чем внезапно понять, что все эти сказочки, которые давно переросла, вовсе и не выдумки. Что все эти домовые или кикиморы спокойно себе существуют на самом деле. И жертвы их обречены, потому что в нечистую силу нормальные люди не верят, а значит, помощи не дождаться.

Пару минут мне потребовалось, чтобы решиться схватить лом с пола и пристроить рядом с собой на кровати, хотя он был не очень-то чистым. Все казалось, что если я нагнусь к полу, из-под кровати высунется чья-то лапа и схватит меня за руку. Заглядывать под кровать я не стала, чтобы лишний раз не пугать себя.

Мне хотелось, чтобы раздался стук в дверь и мамин голос стал возмущаться, почему заперто. И одновременно я очень боялась этого.

Мне нужно было в туалет и попить, но я тянула до последнего, потому что безопаснее всего ощущала себя на кровати, с поджатыми ногами, прижавшись спиной к стене.

Свет я везде оставила включенным, везде, кроме маминой спальни. Туда я почему-то боялась заходить больше всего, и дверь в нее закрыла и тоже подперла стулом, хотя все остальные межкомнатные на всякий случай оставила распахнутыми. Даже мамин кошелек не стала класть обратно в ее сумку, чтобы лишний раз не открывать в спальню дверь. Ничего с ним не случится, полежит у меня на тумбочке.

В зеркальные поверхности я всячески избегала смотреть.

Интересно, нужно ли мне хорошенько выспаться или на всякий случай бодрствовать всю ночь, а спать днем, урывками?

Тут взгляд мой упал на прикроватный столик. На видном месте лежал улов из короба с чердака.