Читаем Болотное гнездо (сборник) полностью

Все произошло случайно. Рядом с Добролетом было большое болото, на котором пасли скот и заготавливали на зиму сено. Туда же дачники ходили собирать ягоды. Болотистая низина была большой, она тянулась вдоль реки Ушаковки, до самого города.

Уже подросший для самостоятельных походов Алеша знал, что родители обычно приносили для него с болотных полянок сладкую таежную ягоду. И нынче они собирались пойти, но забыли сказать ему, что планы их поменялись. Они решили съездить в Горячий Ключ за хлебом. Но поскольку родители собирались долго, Алеша успел уснуть, а когда проснулся, то в доме родителей уже не было. Он тут же решил, что его обманули и пошли за ягодой без него. Дверь была не заперта, он открыл ее, вышел за ворота, и по тропинке, что шла к реке, побежал в сторону болота, чтобы там разыскать родителей. Алеша помнил, что надо идти вдоль прибрежного леса. Шел он долго, перебираясь с кочки на кочку, кое-где ему попадались узкие, заполненные тухлой водой проходы. Тогда он забирался на кочку и, прыгая с одной на другую, старался идти, не замочив ноги. Это отнимало у него много сил. Рядом с ним бежала Нойба, он и не заметил, когда это она увязалась за ним, но ему было приятно, что идет по болоту не один. Нойба то и дело поглядывала на него, изредка бросалась в сторону, спугивая лесных голубей и куропаток. Они с шумом поднимались в воздух и садились на близлежащие сосны. Вскоре Алеша почувствовал, что устал и присел на кочку. Родители будто сквозь землю провалились. Несколько раз он пытался криком привлечь их внимание, но тщетно, звук голоса таял в густой и высокой траве.

Нойба останавливалась и смотрела на него внимательными и умными глазами, словно спрашивая, куда ты идешь? Только подскажи, и я тебе помогу. Но Алеша шел вперед, потом начал кружить меж полянок и на щеках у него начали появлялись слезы. Вскоре у него уже не осталось сил, он сел возле двух огромных кочек и начал кулачками протирать свои глаза. Нет, ему не хотелось, чтобы Нойба видела его слезы. Впрочем, вскоре она куда-то исчезла, и Алеша остался наедине с этим холодным и ставшим вдруг чужим болотом.

Он прикрыл глаза, пытаясь представить, что сидит дома в кресле и ждет, когда мама позовет его в кровать. Так, подремывая, он просидел еще некоторое время, пока совсем не стемнело и сверху на него стало смотреть сиреневое холодное небо. Так он впервые в жизни оказался один на один не только с болотом, но и со звездами. Ему стало холодно, и он, выглянув из-за кочки, попробовал вновь покричать родителей. И неожиданно сам испугался своего незнакомого и слабого голоса. Где-то далеко сигналили машины и кричали люди, но он не мог понять, откуда доносится весь этот шум.

Позже ему скажут, что его искали всем селом. И тут ему стало страшно. Это дома, в постели, ночь кажется одним мгновением, а здесь, среди темноты, наедине со своими страхами, она казалась ему вечностью, которую ни за что не пересидишь. Он надергал травы и попытался сделать на дне ямы подстилку. Но она совсем не грела, и вскоре у него начали стучать зубы. Когда Алеша уже совсем было отчаялся, за его спиной послышался шорох.

Он резко обернулся, и тут его лицо обожгло чем-то влажным, шершавым и горячим. К нему в яму ввалилось большое лохматое чудовище, в котором он не сразу признал Нойбу. Он схватил ее за шею и расплакался. А она продолжала лизать его лицо и руки. Затем он пристроился в уголок ямы, держа Нойбу за шею. Так они оба, как бывало прежде в городской квартире, уснули, и ему было тепло от ее лохматой, густой шубы.

Утром Алешу разбудило солнце. Он приподнялся, оглядел огромное болото, не понимая, как же он попал сюда. Но быстро вспомнил и, всхлипнув, выбрался из ямки и побрел за Нойбой в сторону невидимого поселка. Трава на болоте была покрыта росой, она серебрилась на низком солнце, и довольно быстро намочила Алешины штаны, они стали неприятно прилипать к коленям. И вдруг он заметил, что Нойба подняла голову. Проследив за ее взглядом, Алеша увидел, как через поле со стороны Добролета к ним бежали люди.

Нойба хотела броситься навстречу, но ее отвлек шум взлетающего болотного куличка.

Известно, у собаки свой отсчет времени. Может быть, именно поэтому она умеет дорожить каждым мгновением своей жизни. Это человеку, особенно в детстве, кажется, что мир и время, отпущенное ему, – бесконечно, и он может позволить себе допускать непростительные промахи и наступать, как говорят люди, на одни и те же грабли. В таких случаях даже придумано оправдание: мол, на ошибках учимся. У собаки такой возможности нет. Она знает: ее предназначение быть рядом с хозяином и служить ему. И возможно, каждый миг своей жизни собака воспринимает как последний шанс, который в случае ошибки уже нельзя исправить. Порою люди этого не знают и даже не догадываются, поскольку видят только свое, а собака обязана видеть и слышать все, что недоступно человеку.

Второй закон Ньютона

Перейти на страницу:

Все книги серии Сибириада

Дикие пчелы
Дикие пчелы

Иван Ульянович Басаргин (1930–1976), замечательный сибирский самобытный писатель, несмотря на недолгую жизнь, успел оставить заметный след в отечественной литературе.Уже его первое крупное произведение – роман «Дикие пчелы» – стало событием в советской литературной среде. Прежде всего потому, что автор обратился не к идеологемам социалистической действительности, а к подлинной истории освоения и заселения Сибирского края первопроходцами. Главными героями романа стали потомки старообрядцев, ушедших в дебри Сихотэ-Алиня в поисках спокойной и счастливой жизни. И когда к ним пришла новая, советская власть со своими жесткими идейными установками, люди воспротивились этому и встали на защиту своей малой родины. Именно из-за правдивого рассказа о трагедии подавления в конце 1930-х годов старообрядческого мятежа роман «Дикие пчелы» так и не был издан при жизни писателя, и увидел свет лишь в 1989 году.

Иван Ульянович Басаргин

Проза / Историческая проза
Корона скифа
Корона скифа

Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения. Однако вскоре становится ясно, что не один князь знает о сокровище и добраться до Сибири будет нелегко… Второй роман в книге известного сибирского писателя Бориса Климычева "Прощаль" посвящен Гражданской войне в Сибири. Через ее кровавое горнило проходят судьбы главных героев — сына знаменитого сибирского купца Смирнова и его друга юности, сироты, воспитанного в приюте.

Борис Николаевич Климычев , Климычев Борис

Детективы / Проза / Историческая проза / Боевики

Похожие книги

Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза