Болотные огни

В передней Александр Сергеевич остановился, надевая плащ. На вешалке висело старое Сережино пальтишко.

Послышались шаги. Парни подняли воротники и приспустили кепки.

В переднюю безмятежно вошла Софья Николаевна. Она была в атласном халате, правда давно полопавшемся, зато усыпанном крупными японскими цаплями, в туфлях с помпонами на высоких, правда несколько съехавших, каблуках, и в папильотках, целым лесом рогов стоявших на ее голове. Личико ее было вспухшим и помятым, а усы придавали ему какой-то странно пропойный вид.

— Простите, — изящно и не без игривости сказала она парням, — простите меня, я в таком виде. Никак не думала, что у нас гости.

Александр Сергеевич вздохнул. Парни что-то пробурчали.

— Александр, — милостиво и со снисходительной важностью упрекнула она, — нужно было меня предупредить, что у нас гости, я бы напоила вас чаем. Вы уже уходите? Так скоро?

— Да, я ухожу, — медленно сказал Дохтуров.

Левка кашлянул.

— Я ухожу. И скоро вернусь, — он смотрел ей в глаза. — Вероятно.

Левка снова кашлянул. Николай переступил с ноги на ногу.

— Вероятно, — повторил инженер так же медленно. — Поцелуйте Сережу.

— Ах, все Сережа и Сережа, — утомленно и беспечно проговорила Софья Николаевна. — Право, вы нежный отец. Ступайте уже, я запру за вами, — эти слова она произнесла тоном добродушной ворчливости.

Мужчины вышли на крыльцо, а Софья Николаевна, заперев за ними дверь, отправилась спать. Впрочем, выспаться ей в ту ночь не удалось: часа через полтора ее разбудил стук. На этот раз она летела открывать в страшном раздражении на зятя, который ходит взад и вперед по ночам. Однако за дверью стояли Милка, Борис и Костя.

— Простите, пожалуйста, за беспокойство, — начал Борис, — нам по очень важному делу нужен Александр Сергеевич. Разбудите его, пожалуйста.

— Я не могу разбудить человека, если этого человека нет дома, — в раздражении ответила Софья Николаевна, — он ушел.

— Как ушел?! Ночью?!

— Да, ночью, — нерешительно ответила бабка Софа, — он ушел час назад.

— Один?

— Нет, у него были гости, потом они все вместе ушли, а куда ушли, я не знаю, зять никогда ничего мне не говорит.

Описать их наружность Софья Николаевна не могла. Она только помнила, что это были вполне приличные молодые люди.

— Он был спокоен? — спросила Милка.

— Совершенно, — ответила Софья Николаевна. — Совершенно спокоен. Он всегда совершенно спокоен.

Они распрощались.

— Странно, — сказал Костя.

— Странно и нехорошо, — прибавил Борис.

— Что же делать? — твердила Милка. — Что же делать?!

Когда-то Берестов уже видел крушение: накренившийся набок паровоз, развороченные вагоны, над всем этим утробный вой человека, которого раздавило между буферами. От удара вагоны вздулись и полопались в своих металлических швах, из этих щелей выползали люди или то, что от них осталось. Кто- то носил мертвых, тащились раненые. Неужели ему предстоит увидеть все это еще раз?

Берестов и Водовозов давно уже выехали со станции, но не сделали еще и половины пути. Им дали старенький маневровый «ЧН», который при максимальном напряжении делал не более двадцати верст в час.

В эту странную ночь, когда поезд летел к гибели, Нестеров гнал по кремнистой дороге свою старую Розалию, инженер шел под дулом бандитского пистолета, а Берестов с Водовозовым катили по путям на маленьком «ЧН», — в эту странную ночь в домике на окраине города сидела высокая дама. Она была одна, если не считать собачки, которая дрожала у ее ног. Дама сидела так же неподвижно, как и тогда на станции, только изредка моргала своими черными глазами, даже и не моргала, а вся как-то вздрагивала.

В два часа ночи она встала, узкой ногой отшвырнула собачонку, попавшуюся ей на пути, и подошла к окну. Долго стояла она и смотрела в непроглядную тьму, в то время как собачка ее тоскливо тряслась в углу.

Инженер прошел лес и теперь шагал краем болота. Над болотом поднимался туман. «Болотная ведьма пиво варит», — подумал он, вспомнив детскую сказку, и усмехнулся. Сзади, отстав на два шага, шли бандиты. Сперва он думал, что они сразу выстрелят ему в спину, потом решил, что они отведут его для этого подальше от поселка, где могли услышать выстрел. Потом понял, что зачем-то им нужен.

Правильно ли поступал он до сих пор? Увел бандитов из дому — это, конечно, правильно. Мог ли он бежать в лесу? Нет, дуло пистолета все время смотрело ему в спину, да и погибать в мокром лесу не хотелось — все казалось, что упадешь лицом в холодную воду. Нет, до сих пор он ничего не мог сделать. А здесь, на болоте?

Он опередил своих спутников уже на несколько шагов.

Спасти его могла только, какая-нибудь неожиданная встреча, но на нее трудно было рассчитывать в этом пустынном месте, да еще в такую сырую туманную ночь. «Где вы, Денис Петрович, — думал он, — как были бы вы сейчас уместны с вашими молодыми людьми».

Теперь он мог определить, что они идут к железной дороге, и это подняло в нем неясные подозрения. Если бы не туман, вдали можно было бы различить прямую стрелку насыпи и палки телеграфных столбов. Зачем же им железная дорога?