Болотные огни

Ты не бойся, к тебе это не имеет отношения - к тебе и твоей кофточке, в которой тебя похоронили. Я хорошо ее помню - заводы с трубами и дымом из трубы. Ты не можешь себе представить, до чего это не имеет к тебе никакого отношения. Он думал, что сразит меня насмерть, а на самом деле даже не задел. Я что-то сказал ему, самое простое, попрощался и ушел. И это было не самообладание, нет, просто мы с ним в разных плоскостях. Зато теперь я знаю, кто это такой. Только потом, когда я ушел, какая-то слабость охватила меня, такой я раньше не знал, пришлось посидеть немного на чужом крылечке. И потом вот еще: я не могу передать тебе своего изумления от того, что у Левки есть лицо с глазами, губами и бровями. Оказывается, до сих пор я представлял себе что-то темное, потайное, звериное, а вот просто человека с руками и ногами никогда себе не представлял. И волосы он себе зачесывает на пробор. Значит, стоит перед зеркалом и зачесывает. С таким, оказывается, вести борьбу гораздо труднее.

Поздно ночью он опять стучался в дверь к Морковину.

- Анатолий Назарович, откройте, очень важно.

На этот раз Морковин был раздражен.

- Ну, что такое? - Он быстро надевал гимнастерку.

- Анатолий Назарович, это он, - торопясь говорил Борис и стал рассказывать историю с запиской.

- Понимаете, - говорил он, - кроме нас троих и бандитов, которые ее писали, об этой записке не знает ни один человек. Это он, тот самый Левка.

Морковин пристально смотрел на него.

- Только трое? Да вы, поди, по секрету всему свету рассказали уже про эту записку.

- Мы?! Могу поклясться вам…

- Поклясться! - насмешливо бросил Морковин.- Шел бы ты лучше спать, чем ерундой заниматься. Мне завтра вставать в шесть. Спокойной ночи,- и захлопнул дверь.

«Неужели именно на это и рассчитывал Левка? - вдруг подумал Борис, возвращаясь домой. - Именно на то, что Морковин захлопнет дверь?»

- Подведем итоги, дети мои, - говорил Левка.- Пока, надо сказать, все идет благополучно. Инженерова теща сработала на нас, да так хорошо, что лучше и не придумаешь. Вот не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Сережа, милый мальчик, тоже не подвел. Сказать правду, я совсем забыл о нем и придумал весь этот разговор, когда увидел, что он бежит по дорожке. Впрочем, он свое дело сделал и больше интереса не представляет. Теперь посмотрим, как остальные. Тетя Паша волком воет, она и сама не пойдет и Петровича не пустит. Да он и смылся, надо сказать, весьма предусмотрительно. Осталась Милка.

- А почему бы ее тогда было не убрать? - спросил один из парней.

- Голова! - презрительно сказал Левка. - Да разве можно было нам, идя на такое сложное и опасное дело, связывать себя еще и покойником. Эта пигалица в мертвом виде нам была бы куда опасней, чем живая. Как она, Николай?

- Дрожит, - усмехнувшись, ответил Николай,- еле жива.

- Ну вот видите? А без показаний Милки никакие показания других, бывших у тети Паши, не играют роли. Ну собрались, ну выпили, ну и что? Так Милка на суд не придет?

- Ручаюсь.

- Итак, всё в порядке, кажется. Следователь нам верит вполне. С Берестовым они на ножах, наша записка Морковину тогда, насчет Водовозова, только подлила масла в огонь. У Берестова нет как будто никаких улик, у нас же их полны карманы. Согласны поделиться, если попросит. При таких условиях еще можно жить, не так ли? Конечно, это только в том случае, если Прохор не проговорился. Эх, как бы это узнать, сказал он что-нибудь или не сказал, совсем другая жизнь была бы! И потом помните: никаких мокрых дел - мы теперь добродетельные советские граждане. Скучновато, конечно, но ничего не поделаешь. Потом наверстаем.

- А теперь, - продолжал Левка, - нам с Николаем пора к следователю. Он без нас уже жить не может.

Однако, против их ожиданий, Морковин встретил их весьма холодно.

- Что это вы плели Федорову про записки и про кофточки? - раздраженно спросил он.

- Ну, это я его подразнил маленько, - добродушно ответил Левка, - про эту записку весь город говорит. Да я сам от соседа узнал. Честное слово. Могу и вам этого соседа привести.

- В следующий раз лучше не дразните, - так же холодно сказал Морковин.

- У нас к вам просьба, - вмешался Николай.

- Да, большая просьба, Анатолий Назарович,- подхватил Левка, -мы только не знаем, удобно ли. Понимаете, эти пентюхи из розыска сдуру схватили одного нашего парня, хорошего, понимаете, парня. И вот получается, что и доказать на него они ничего не могут, и отпустить не отпускают…

- Вы говорите о Прохорове?

О нем, о нем. Ведь это такой тихий парень, мухи не обидит, смешно даже.

Левка подождал минуту, а потом осторожно сказал:

- А с другой стороны, парень он робкий, может со страху что-нибудь наболтать…

Он испытующе посмотрел на Морковина. Тот ответил ему непроницаемым взглядом. Николай напряженно смотрел то на того, то на другого.

- Что он может наболтать? - сказал Морковин, пожимая плечами.

Левка слегка подался вперед. Глаза его блестели.

- Думаете, не может?

Морковин не ответил.

- А что это за парни, - начал он, помолчав,- которые приехали из Дроздовки?

- А что - парни?

- Прохоров ведь тоже из Дроздовки?