Большая грудь, широкий зад

Втиснутая в остатки участка, который она занимала раньше, церковь утратила былое величие, опростилась. Весь переулок перед ней был заставлен велосипедами, обмотанными разноцветным пластиком. У ворот сидела приветливая пожилая женщина со скуластым лицом. Она походила и на билетёршу, и на тайного агента, добросовестно исполняющего свои обязанности. Приветливо кивнув, она позволила нам войти.

Во дворе полно народу, в самой церкви ещё больше. Дряхленький священник неразборчиво бубнит проповедь. Падающий на высокую кафедру луч света высвечивает его руки, высохшие, словно препараты, прошедшие спецобработку. Среди прихожан и пожилые, и дети, но больше всего молодых женщин. Сидя на маленьких скамеечках, они делают пометки в открытых томиках Библии. Какая-то старушка узнала матушку и нашла нам пару мест на скамье у стены. Над головой раскинула ветви старая софора, усыпанная цветами, словно благодатным снегом, в нос бьёт удушливый аромат. С большой ветки свешивается, разнося окрест слова священника, старенький динамик. Он шуршит и шипит, и непонятно, то ли священник говорит с придыханием, то ли динамик такой ветхий. Мы сидим тихо и слушаем. Голос с хрипотцой, и я, не видя лица священника, почему-то представляю, что в уголках рта у него скапливается белая слюна.

— Люди и братия, с ближними держитесь по-доброму, не усматривайте в них врагов ваших. Ибо, как учил Господь, если найдёшь вола врага твоего, или осла его, заблудившегося — приведи его к нему. Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношей своею, то не оставляй его: развьючь вместе с ним.[261]

— Люди и братия, не ублажайте утробу свою, ибо, как учил Господь, не следует вкушать орла, грифа и морского орла, коршуна, и сокола с породою его, всякого ворона с породою его, страуса, совы, чайки, и ястреба с породою его, филина, рыболова и ибиса, лебедя, пеликана и сипа, цапли, зуя с породою его, удода и нетопыря.[262]

Сие супротив установлений веры и уже влечёт кару.

— Люди и братия, будьте сдержанны. Ибо, как учил Господь: кто ударит тебя в левую щёку, обрати к нему и правую.[263] Перед лицом любой несправедливости не сетуйте. Если выпали страдания, значит, судьба такая. Даже если мучает голод, изъязвляют болезни, всё равно не след роптать. В этой жизнь страдаешь, в будущей блаженство обретаешь. Стиснуть зубы и жить дальше. Господь Иисус самоубийц не жалует, их душам не будет искупления.

— Люди и братия, не гонитесь за богатством, богатство аки тигр, вырастивший тигра от него и пострадает.

— Люди и братия, не вожделейте женщину. Женщина — нож вострый, до костей сдирающий; всякий, кто её взалкает, как ножом, себя до костей обдерёт.

— Люди и братия, живите в страхе Божием, не забывайте о потопе, об огне небесном. Во всякий час поминайте святое и славное имя Иеговы. Эммануил,[264]

аминь!

— Аминь! — хором откликается паства, и глаза женщин увлажняются слезами.

Звучит дребезжащий орган. Вступает хор, прихожане подхватывают. Те, кто может петь, поют, остальные подтягивают: «Наступит день Господень, придёт в час неведомый, но придёт. И пробьёт тот час, и отделятся праведные от грешных. Готов ли ты к тому, что придёт день сей? Готов ли встретить великий день суда? Готов иль нет, наступит день сей. Аминь!»