Большая игра

— Зачем же ругаться? — хмыкнул Колычев и с интересом посмотрел на крестного.

— Для порядку! — не задумываясь, ответил бывший абордажник и, вытащив из нагрудного кармана платок, провел им по ближайшим поверхностям.

— Бардак! — удовлетворенно отметил следы грязи Вахрамеев, после чего повернулся к командиру.

— Разбаловали вы наших архаровцев, Мартемьян Андреевич. Ну, ничего, я ими займусь!

— Что это с ним? — спросила вышедшая вслед мужем Саша.

— Не знаю, — пожал плечами Март. — Судя по всему, кто-то провинился и теперь получит по самое не балуй!

Судя по всему, взаимоотношения боцмана и команды не входили в сферу интересов Александры. Зато ее интересовало другое.

— У нас будет хоть немного времени, чтобы ознакомиться с этой страной?

— Разумеется. А почему его должно не хватить?

— Ну, мало ли. Везде, куда мы прилетаем, тут же случаются перевороты или массовые беспорядки.

— Разве? — деланно удивился Колычев. — Кажется, в Германии, да и вообще в Европе, все прошло тихо.

— Если не считать факельных шествий всяких обормотов в одинаковых рубашках. Впрочем, к ним ты вряд ли причастен.

— Благодарю покорно, — засмеялся Март. — Значит, все остальные — моя вина?

— А разве нет? — прямо посмотрела ему в глаза Саша.

— Почему ты спрашиваешь? — смутился он.

— Потому что мы только недавно поженились. Потому что у нас свадебное путешествие. Потому, что я тебя люблю и очень боюсь потерять…

— Господи боже, откуда такие мысли?

— Колычев! — ожгла его строгим взглядом Александра. — Не делай из меня дуру! Я, конечно, все понимаю, ты — владелец одной из крупнейших корпораций, сенатор и гросс. И, видит Бог, если бы ты ограничился переговорами со всякими президентами и магнатами, я бы тебе и слова не сказала. Но ты постоянно лезешь в огонь, а я…

— Что?

— Я не хочу, чтобы наш ребенок рос сиротой, это ты можешь понять?

— Что ты сказала?! — спросил Март, как только к нему вернулась способность говорить.

— А еще гросс! — с жалостью, как на убогого, взглянула на него супруга и отвернулась.

Быстро скользнув в «сферу», Мартемьян понял, что впервые в своих двух жизнях станет отцом. А еще, что он — круглый идиот. И придется немало постараться, чтобы заслужить прощение. Правда, слова в первый момент он подобрал не самые лучшие…

— Я ведь сирота, — промямлил он, с ужасом понимая, что несет дичь, — вырос в приюте…

— Угу, — кивнула Саша. — И посмотри, что выросло!

Крыть было нечем.

Аддис-Абебу с полным основанием можно было назвать городом контрастов. Вполне европейского вида каменные здания и роскошные дворцы Негуса соседствовали с убогими лачугами. Несмотря на то, что нынешний глава Эфиопии не запрещал проживание в своей стране европейцев, на улицах их было мало. Да и те в основном армяне или греки, которым принадлежало большинство торговых заведений.

С другой стороны, местные жители оказались не такими уж и черными. Значительная часть просто смуглые, да к тому же черты лица не негроидные, а скорее семитские. Ярко выраженными представителями африканской расы были сомалийцы, являвшиеся либо пленниками, либо… рабами. Да, несмотря на то, что рабство было формально запрещено, фактически оно продолжало процветать.

Добавьте к этому вездесущую пыль, практически полное отсутствие дорог и огромные кучи мусора, и картина станет полной. Поэтому неудивительно, что путешественники сразу же решили перемещаться исключительно по воздуху — на ботах. Так было быстрее, надежнее, безопаснее. Одни плюсы и никаких минусов, тем более что застройка местная не сказать, чтобы оказалась очень плотной. А значит, всегда найдется место для приземления и стоянки.

Впрочем, к этому выводу они пришли несколько позже, а сразу же по прибытии им пришлось встретиться с главой государства — императором Хайле Селассие.

Узнав о прилете в столицу русского сенатора и гросса, его величество тут же отложил все дела и прислал целую делегацию придворных, чтобы пригласить его во дворец. Надо сказать, приближенные негуса выглядели весьма представительно. В роскошных мундирах, увешанные орденами, они держались с большим достоинством.

— Но почему большинство из них босиком? — тихонько спросила у мужа Саша.

— Дикие люди — дети гор! — так же тихо ответил он ей, едва не заставив засмеяться.

— Его величество милостиво предлагает вашему превосходительству посетить его скромное жилище, — на вполне понятном русском заявил служивший переводчиком местный священник.

— Благодарю, — вежливо ответил Март. — Непременно воспользуюсь этим заманчивым предложением.

— Немедленно, — почти извиняющимся тоном добавил поп.

— Как скажете, — не стал спорить Колычев. — Кстати, где вы так хорошо научились говорить по-русски?

— Учился в Московской семинарии, — улыбнулся явно польщенный толмач. — Но вообще, у Эфиопии давние дружественные связи с Российской империей. Ваше правительство неоднократно помогало нам в прошлом, и мы надеемся, что не оставит нас и сейчас.

«Московская семинария имени Патриса Лумумбы, — хмыкнул про себя Колычев. — Мир совсем другой, а традиция помогать Африке никуда не делась…»