Большая искра

Насколько смог вспомнить, у немцев зимой 43-го в группе армий «Север» в 1-м воздушном флоте люфтваффе было что-то порядка 200 истребителей, столько же бомбардировщиков всех видов, и около полусотни транспортников. Как минимум за время от начала «Большой Искры» мы это всё уполовинили, посбивав в воздухе и подавив на земле. А ведь фрицам ещё надо держать небо над Ленобластью и Новгородом. Думаю, больше с той стороны к нам ничего серьёзного прилететь не сможет. Всё внимание в воздухе теперь у нас на Белоруссию и Восточную Пруссию. Но это пока для вермахта – тыловые районы, Пруссия – вообще глубокий тыл. И действительно больших сил люфтваффе там иметь пока не должно. Хорошо бы дальше без немецких налётов обойтись, чтоб свою авиацию не отвлекать. У меня для неё на завтра-послезавтра большие планы приготовлены.

Ближе к концу дня в штаб вернулся Корнеев, за себя и за Мишу Югова отчитался по подготовке засад. У нашего главного разведчика образовались срочные дела, и он помчался их разруливать, спихнув доклад на начальника особого отдела. В общем, тактические группы для всех трёх направлений сформированы. Определены для каждой от 4 до 6 мест для засад. Группы вышли по маршруту, вместе с сапёрами и грузовиками снабжения. Сапёры помогут подготовить и замаскировать позиции на каждом рубеже. На каждом рубеже будет создан запас боеприпасов и другого необходимого имущества. Кроме того, сапёры, используя разбитую трофейную технику, подготовят ещё по парочке фальшивых, плохо замаскированных, но заминированных засад. Пущай евронемцы развлекутся.

23–24 января 1943 года. П. Сиверский, Ленинградская область.

Подвал казармы, превращённый во временный госпиталь, был скудно освещён керосинками и аккумуляторными фонарями. Подвал бывшей казармы. От казармы остались только обгоревшие стены. От других казарм остались только дымящиеся кучи строительного мусора. Освещение на главной авиабазе люфтваффе под Ленинградом и в штабе 18-й полевой армии пока наладить не смогли. И вряд ли смогут наладить в ближайшие дни. Потому что от авиабазы и штаба мало что осталось. Такого ада не помнили даже ветераны, пережившие ноябрьский налёт 41-го[192]. Русские накануне применили какие-то новые бомбы. Море огня, сильнейшая ударная волна от каждого взрыва, погибшие даже во вроде бы целых укрытиях, масса сгоревших до костей трупов, о самолётах и другой технике можно и не вспоминать. Ни одного целого дома на базе. Даже стоящие в отдалении избушки местных аборигенов лишились стёкол, у многих посрывало крыши.

Исполняющий обязанности командующего 18-й армии, он же НШ этой армии, генерал-майор Ханс Спет, со стоном и матом приподнялся на госпитальной койке и попытался сесть. Обгоревшие по самые тестикулы ноги жутко болели и чесались. Генералу ещё повезло. Если бы в момент взрыва его верхнюю половину не завалило мешками с песком от разлетающегося в стороны бруствера зенитного орудия – поджарился бы целиком.

– Господин генерал, вам помочь? – рядом возникла замотанная медсестра.

– Да, Хельга, будь добра. Я опять обгадился.

Обмыть раненого мужика – дело непростое. А в холодном подвале? А холодной водой? Бедная Хельга!

В процессе омовения в подвале появился генерал Хансен[193].

– Извините, господин генерал, выехал к вам сразу, как получил сообщение, но эти чёртовы русские дороги… И их авиация носится как угорелая. Думал, что и за сутки не доберусь, – доложился Хансен и сразу перешёл на дружеский тон: – Как самочувствие, Ханс?

– Не видишь, что ли? Обосрался. Будь оно неладно. Во всех смыслах.

– Сочувствую.

– Нет, Эрик. Это я тебе сочувствую. Я больше не боец, как видишь. Принимай армию. Вон там мой китель, в кармане печать штаба 18-й армии.

– А где штаб? Я ведь сразу, как приехал, к тебе пришёл. Там снаружи только местные хиви[194] бродят.

– Печать – это всё, что осталось от штаба. Ещё вот Хельга и два доктора из медслужбы. Это если не считать нескольких полицаев из местных. Остальные, кто ещё жив, вон валяются-пердят, – и генерал указал глазами на теряющиеся в полумраке подвала ряды коек и деревянных нар с несколькими десятками раненых, чудом выживших в огненном аду налёта.

– Свинская собака. Мне сообщили, что есть большие потери от налёта, но я не думал, что настолько…