Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Яс не переживал особо на этот счет – он уже понял, что некоторые правила существуют для того, чтобы их нарушать, главное – не попасться при этом на глаза. Осенью он пойдет в последнюю перед школой подготовительную группу, так что ни письмо Брежневу, ни угол с лишением просмотра «Спокойной ночи» после детского сада уже не были для него страшными наказаниями. А ведь еще совсем недавно для него не было ничего хуже.

Его представления о мире с того момента, когда он совершил первый в своей жизни полет с балкона четвертого этажа, уже далеко вышли за рамки третьего микрорайона Алма-Аты. Во-первых, он съездил с мамой и папой на Иссык-Куль в прошлом году, а во-вторых, сейчас, в свои неполные шесть лет, считал дни, остававшиеся до его с родителями поездки на лучший курорт мира, куда мечтали попасть все советские люди – Черное море. На Черном море не был еще никто из его друзей. О поездке стало известно три недели назад, и с того момента Яс каждый день говорил маме, сколько дней осталось до их отлета, до двадцати одного он уже считать умел. А когда осталось одна неделя, Яс громко сообщал всем своим родным за завтраком, обедом и ужином через сколько дней они поедут в аэропорт. И вот, наконец, настало то утро, когда Яс большим удовольствием громко прокричал, изо всех сил сжав в руке ложку: «завтра!»

– Яс, может ты тогда станешь путешественником, а не космонавтом? – с улыбкой спросила мама, когда он объявил о суточной готовности за завтраком.

– Мамуся, конечно, я буду космонавтом! И путешественником тоже. Просто я уже очень давно люблю путешествовать. Еще с того раза, когда ты, я и папа ездили на Иссык-Куль, помнишь?

– Так это было всего год назад, – засмеялась мама.

– Ну да, я же говорю – давно. Помнишь, как мы всю ночь ехали с папой в машине по снежной пустыне? А ты сказала, что это не снег, а соль.

– Помню, – улыбнулась она опять. – А помнишь, как ты радовался, когда наутро оказался у озера? Снега в июле, конечно же, быть не могло, а вот соли много в полупустыне. И ночью в свете фар кажется, что это снег, я объясняла тебе это тогда.

– Да. А я говорил, что ты ошибаешься, и это снег или иней. Может, в пустыне ночью становится очень холодно, как на Марсе? Деда Миша говорит, что на Марсе всегда очень холодно!

– Давай, ешь, космонавт-путешественник, все остынет!

Яс принялся за завтрак, но мысли так и остались на Иссык-Кульском побережье. Его взгляд вдруг замер на тарелке с яичницей с колбасой, упершись в ярко-желтый желток. Именно таким было солнце тогда, год назад, на Иссык-Куле. А уже через секунду Яса утянуло в калейдоскоп картинок годичной давности. Хотя половину из того, что было год назад на Иссык-Куле, его детская память уже добросовестно затерла, чтобы не травмировать своего маленького хозяина.

Праздник Нептуна-78

…Вот его папа, пахнущий иссык-кульским воздухом и местной водкой, радостно подкидывает его вверх в черное звездное иссык-кульское небо под аккомпанемент прибрежной дискотеки, протягивает к нему навстречу руки, но вместо Яса ловит пустоту, а Яс падает, словно кукла, вниз лицом, в пыльную и каменистую землю.

…Вот его, орущего, как молочный поросенок под ножом мясника, несут к их «Жигуличке», но за руль садится почему-то не его папа, а какой-то незнакомый дядька, а папа с пассажирского сиденья заплетающимся языком рассказывает ему, как на «Жигулях» переключать скорости – по-другому, чем на «Москвиче». Его голова у мамы на коленях, и он видит только потолок их машины, пока они едут куда-то по темной дороге ночью. Какой-то покосившийся одноэтажный домик с облупившейся белой известкой в свете фар.

Яркий свет в глаза, пинцет с ватой, пропитанной темно-коричневой жидкостью перед глазами, врач в белом халате, с круглым, вогнутым, дырявым зеркальцем на лбу, подносящий эту вату ближе, ближе… «Ааааа!» – это уже его ор, когда жидкость на вате, как огонь обожгла ему губу. «Рана небольшая, можно не зашивать», – это врач говорит маме.

…Вот другая ночь, Яс просыпается в кровати в их домике и вдруг понимает, что он в комнате один. Он зовет маму, но никто не идет, и он видит, как за занавеской, за окном снаружи огромный волк караулит его у окна. Он начинает громко кричать и плакать, и через какое-то время его родители, запыхавшиеся и вспотевшие, врываются в комнату. Они были на танцах, их позвали соседи, услышавшие рыдания и крики ребенка. Все дома, можно опять ложиться спать. Волка за окном больше нет, а мама говорит, что его и не было, что это ему привиделось.