Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

И это говорит Христос, не побоявшийся взойти на крест ради спасения человечества? Это больше похоже на поведение забитого раба, а не основателя новой религии и сверхчеловека. Ну а Айтматов еще дальше пошел – у него этот Авдий Каллистратов, с которым он сравнивает Иисуса, вообще какой-то странный. Ради чего он погиб, по большому счету? Ради рюкзака с анашой? Или нескольких сайгаков, которых все равно ему было уже не спасти? Как можно его сравнивать с Иисусом? Взял Библию, которую теперь можно везде купить и нашел – не поленился – место из Матфея: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас». А Авдий Айтматова пытался свиней против их воли в рай затащить. За что и поплатился. Но как же можно сравнивать того и этого? Шулерство какое-то. Я, вчерашний школьник, это понимаю, как же Айтматов может это делать?

Про это я, разумеется, не стал писать в сочинении, это, так сказать, не для протокола… Не знаю почему, но вспомнилось мне сейчас, как почти три года назад, на уроке казахского я сказал Абзалу, что бог бык. До сих пор меня это гложет, почему? И в бога (по крайней мере, того, с молниями на облаке) я уже не верю, и Абзала я с той поры не видел… что-то меня совсем в сторону увело. Ладно. В общем, как сдавший на три пятерки (нас всего трое таких на весь курс) я теперь могу ехать учиться в Москву, представляете? Такие правила для тех, кто сдает на все пятерки. А теперь – праздновать. Ура, дамы и господа, товарищи!

05.09.1990 Алма-Ата

Мы с мамой едем в Крым! А Крым – это тоже Черное море, мои первые в жизни яркие воспоминания. Как же будет интересно посмотреть на него спустя десять лет. Всех поступивших отправляют в колхоз на месяц, я же, как тыловая крыса, перекладываю пыльную макулатуру в архиве мединститута, потому что практика моя заканчивается через неделю. Мама договорилась. Но совсем не вопросы летней практики и предстоящего отдыха меня занимают сейчас.

Остаться учиться в Алма-Ате или ехать в Москву – вот какой вопрос меня гложет. Те, кто сдали на все пятерки, могут ехать учиться в столичный мед. Но мама настаивает, чтобы я учился в Алма-Ате. Время, говорит, неспокойное. А тут все-таки по крайней мере всегда будешь обстиран и накормлен. Не знаю. Я уже писал как-то, что не вижу себя студентом московского меда. Если честно, как-то тоскливо туда ехать, то самое состояние, когда «опускаются руки». Вот если бы мне предложили перевестись в московский ВГИК, где готовят режиссеров! О, да. Вот куда я бы поехал с огромным удовольствием. Но туда, как вы понимаете, прекрасные результаты по биологии и химии на вступительных не прокатят, не биология с химией им там нужны. Интересно, какие во ВГИК сдают экзамены?

В общем, насчет Москвы мой внутренний голос что-то помалкивает в трубочку. Хотя, казалось бы, столица нашей Родины и все такое. Правда, Родина в последнее время что-то… Вон, Прибалтика, говорят уже все, отделилась. Говорят, вообще весь СССР может вот так же развалиться… интересно, тогда обучение и проживание в Москве станет платным или нет? А может, все же поехать и там попробовать во ВГИК перевестись после первого курса медицинского? Такой вариант, интересно, возможен? Не знаю, не знаю. Когда в магазинах очереди за мылом и туалетной бумагой, а главные герои в кино – бандиты и проститутки – кто меня будет ждать во ВГИКе? Там и почище, наверное, за рупь ведро сейчас… Вот такая каша в моей голове. Ладно, подумаю об этом, как Скарлет О’Хара, завтра. В моем случае – после отдыха.

15.09.1990 Алма-Ата

Прежде, чем завершить свой дневник… нет-нет, стихи я намерен писать по-прежнему, не переживайте. Я сейчас только про, если так можно выразиться, документальную часть моего литературного разгильдяйства – про записки в прозе. Так вот. Я хочу завершить эти свои юношеские хроники нашей с мамой предстоящей поездкой в Крым. Почему? Во-первых, и это самое главное, стихи мне нравится теперь писать намного больше, чем эти записи. Может быть, я когда-нибудь напишу их столько, что можно будет издать свой сборник. А дневник – ну кто его будет читать, кроме вас, мои дорогие потомки? В общем, я думаю, крымские его страницы будут прощальными, а потом перейдем на поэзию.

Во-вторых, в ближайшее время у меня вряд ли будет возможность делать более-менее регулярные записи. Все-таки институт – это не школа, особенно медицинский. Говорят, на первом курсе меда учиться тяжелее, чем где бы то ни было.