Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Вместе с окончанием Игр не спеша подходило к концу и лето, а вместе с летом – и самый беззаботный и счастливейший период в жизни любого человека – раннее детство. Рай, в котором нет многих хищных вещей взрослого века. Что мог знать о них в наивные благословенные шестидесятые-семидесятые прекраснодушный битник Вознесенский или фантасты Стругацкие? Советская историография беззастенчиво вымарала все ужасы Гражданской и масштабы насилия ГУЛАГа, не вошедшие в официально одобренную версию. Яс жил в стране, снимавшей «Приключения Электроника» и «Тайну Третьей Планеты», а не экранизировавшей «Архипелаг ГУЛАГ» или «Один день Ивана Денисовича». А для детей помладше создававшей мультфильм «Голубой щенок», который озвучивали Градский, Миронов и Боярский. Никто в те времена и подумать не мог, как это название будет восприниматься следующими поколениями детей, говорящих на, казалось бы, том же самом русском языке.

Яс ничего об этом не знал, да и с чего было ему знать? Ему в неполные семь было очень уютно в его прекрасном мире. Он знал только, что его персональный рай, где всегда есть папа и мама, дедушка, две бабушки и одна прабабушка, нет предательства, насилия и разочарований, всегда был, есть и будет. Тихо и вокруг. Яс, находясь еще внутри этого рая, только в популярной тогда песне слышал, как неслышно, пока весь город спит, уходит детство. Но его-то пока никуда не уходило! А если со временем и соберется уйти, то он его никуда не отпустит.

Последние недели перед школой Яс часто торчал дома один – гулять за длинное лето уже надоело. По телевизору после Олимпиады почему-то передавали всякую муть, мультфильмов почти не было. Но Яс не унывал. Он включал проигрыватель и выбирал одну из трех своих любимых пластинок. Если настроение было романтическое, он ставил Анну Герман. Если энергичное – Аллу Пугачеву. А если задумчивое – песни к кинофильмам Исаака Иосифовича Шварца. Ясу очень нравилась сочная хлесткая русская фамилия Шварц. А вот древнерусские имена Иосиф и Исаак казались немного старомодными. Отчество бабушки, Надежды Иосифовны, было тому подтверждением.

Так вот, проигрыватель. Каждой семье по карману было купить один из них, красиво расставленных в длинные ряды на полках в магазинах электроники. У них был вполне обычный, с лучистыми блестящими алюминиевыми нашлепками на регуляторах громкости, баланса, НЧ и ВЧ. Колонки тоже были вполне заурядные, примерно 30 на 50 см, отделанные полированным деревом и тканью в мелкую серо-белую клетку на темном фоне. Задумчивое настроение у Яса было чаще всего, поэтому в то лето квартире 95 песни композитора Шварца из кинофильмов звучали чаще других. Благодаря нему Яс узнал о том, что кое-где шляпки для женщин делают из соломы для лошадей, что капли датского короля – очень хорошая пищевая добавка, специально разработанная для кавалеров (и очень уважал тех мужчин, кого удостоили этого звания, и кому рекомендовала эти капли певица); а также, что девушке можно обещать что угодно, кроме вечной любви на земле. Про то, что нежелательно обещать вечную любовь на небе в песне не говорилось ничего. Искусство – это всегда недосказанность, впоследствии прочитал Яс в одной книге. А тогда с этой песней в его душу вошла концепция преходящей земной любви и – как антипод – концепция вечной любви небесной.

Еще на этой пластинке один честный таможенник из царской России хорошо поставленным баритоном сожалел о том, что бессмертен и удачлив в любви. Будет удачлив, поправка. С честным таможенником в жизнь Яса в то лето, оказывается, входила концепция чуда и неисповедимости Господних путей. А следующей песней шла история про полную ему противоположность, очень неудачливого корнета. Которого к тому же постоянно обуревали громкие голоса. «Не то с небес, не то поближе («да-да», вставлял при этом Зиновий Гердт) раздались громкие слова», – пела какая-то женщина нагловатым голосом. То, что это поет его любимая мама-коза из фильма-сказки, Яс тогда и представить не мог. Фатальное невезение корнета было тем более непонятно, что про причины постоянного «нет» с небес слушателю не говорилось ничего. Яс не знал, что с этой песней в его бессознательное входила тогда концепция кармы.