Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

На фоне всех этих дворовых спринтерских забегов начались Олимпийские Игры, где бегуны делали свое дело намного серьезнее. Это была первая Олимпиада, которая проводилась в СССР в жизни не только Яса, но и его родителей, и бабушки с дедушкой. Теперь по вечерам двор пустел, все дети вместе со взрослыми сидели у телевизора и болели за «наших». Яс к тому времени уже кое-что знал об олимпийском движении и традициях, благодаря своему замечательному деду. Михаил Егорович стал знакомить Яса с московской олимпиадой еще в начале лета, когда в Греции на горе Олимп греческий спортсмен поджег олимпийский факел. Дед усаживал Яса себе на колени и, пока по телевизору показывали, как очередной спортсмен бежит с ним к Москве, рассказывал Ясу про олимпийский огонь, про Древнюю Грецию и про то, как СССР выиграл у американцев место проведения. Отслеживать путь огня им было очень легко – об этом рассказывали в спортивном разделе в каждой программе «Время» – и к моменту внесения огня на стадион имени Ленина в Москве, Яс уже ждал открытия Игр с таким же, наверное, нетерпением, как спортсмены, участники Игр.

Открытие, как и все парадные знаковые вещи в СССР, было грандиозным. Наблюдая по телевизору салют над Москва-рекой Яс уже предвкушал, как «наши» будут выигрывать все золотые медали. Штаты, единственные в те годы серьезные конкуренты советским спортсменам, из-за Афганистана в Олимпиаде участия не принимали, но и их участие многого бы не изменило. СССР в восьмидесятом году был на пике своего могущества, и спорт не был исключением. Как одна за одной с космодрома «Байконур» в то лето отправлялись ракеты исследовать космос, точно так же одну за одной золотую медаль добавляли в общую копилку Игр советские спортсмены. И к закрытию игр СССР подошел безоговорочным лидером – советские спортсмены выиграли почти в два раза больше золота, чем их ближайший соперник – команда ГДР. В общем медальном зачете результаты были еще более впечатляющие – из шестисот тридцати одной медали с олимпийским Мишкой больше половины, а точнее, триста девяносто осталась на родине. Про страны, бойкотировавшие Олимпиаду, ни деда Миша, ни телевизор ничего не говорили, поэтому Яс и знать не знал об этом бойкоте. Они только успевали подсчитывать с дедом каждый вечер медали, заработанные советскими спортсменами и мировые рекорды, на которые Игры тоже оказались чрезвычайно щедрыми: к закрытию их было установлено целых тридцать шесть!

– Сегодня, мальчик, останешься у нас с ночевой, – сказал Ясу дед в день закрытия. – Будем смотреть с тобой и с бабушкой, родители куда-то в гости идут допоздна, чтобы ты не устал там. Ты же не против? Будем есть мороженое и смотреть закрытие, я твой любимый пломбир купил.

Яс, ни слова не говоря, напрыгнул на деда и сжал его шею в объятиях. Спасибо тебе, Волшебник!

Церемония закрытия и вправду стала не только спортивным, но и выдающимся культурным событием тех дней. Десятки миллионов советских людей промокали глаза у экранов, смотря на живую мозаику с олимпийским Мишкой и его знаменитой слезой. А вот уже не мозаика, а гигантская кукла Мишки появилась на арене, поддерживаемая гроздьями разноцветных шаров размером, наверное, с их кухню каждый! Вот это да! А Яс и представить не мог, что на свете бывают такие огромные воздушные шары и куклы. Михаил Егорович с Надеждой Иосифовной тоже прослезились, когда Мишка на разноцветных шарах медленно стал подниматься в небо со стадиона. «До свиданья, до новых встреч», пел Лещенко, и по телевизору показывали, как там, на стадионе зрители тоже утирали слезы. Он тогда еще не понимал, как можно плакать не от боли, но и от счастья. В тот вечер, третьего августа тысяча девятьсот восьмидесятого года тысячи советских людей в самых разных концах страны, занимающей одну шестую суши, плакали от счастья и гордости за свою страну и своих спортсменов. Народ СССР встречал восьмидесятые годы последнего века тысячелетия с высоко поднятой головой. Да и для многих людей всего мира эти Олимпийские Игры стали символом и подтверждением величия советского народа.

– Деда, бабушка, хватит плакать, наши же победили, что вы тут мокрое место развели? Можно я еще одно мороженое съем перед сном? – спросил Яс. В современном мире такое поведение назвали бы монетизацией сентиментальности.

Дед подтер слезу, обнял Яса и кивнул головой. А бабушка отправилась к своему пузатому холодильнику «Зил» за еще одной порцией мороженого. После такой церемонии закрытия с таким умопомрачительным салютом, который даже по телевизору выглядел фантастическим, у всех троих сон как рукой сняло. А Яс впервые в своей шестилетней жизни засомневался в правильности выбранного жизненного пути. Может, он, пока не поздно, будет спортсменом, а не космонавтом? Но сразу же одернул сам себя: дед таких легкомысленных метаний, узнай он о них, точно бы не одобрил.