Большая книга ужасов — 61

Тон-Тон с неодобрительным видом покачал головой. Летом запрещено охотиться, да и нет особого смысла, потому что шкуры у большинства зверей плохие. А охота с капканами так вообще грязное дело. Зойка рассказывала, что попавшихся зверей добивают ружейными прикладами или дубинками.

Взгляд Тон-Тона остановился на мне. Без всяких ведьмачьих способностей я понял, что сейчас он скажет: «А ну-ка, поехали к тете!»

Ведьмак забегал пальцами по рулю, и строгие глаза Тон-Тона замутились.

– А чашу и шаблю я ш шобой вжял, – прошепелявил он деревянным языком.

– Очень хорошо! – обрадовался дядя Тимоша.

Расстались с улыбками. У Тон-Тона был очумелый вид. Однажды я на себе испытал это состояние: знаешь, что забыл, а что именно, не можешь вспомнить.

Громыхая бортами, вездеход укатил в город. В кузове пели: «А в Сенегале, братцы, в Сенегале я не такие видел чудеса». Там было весело.

– Вот видишь, враг наш без оружия. И без ноги, – добавил ведьмак, хитро подмигнув.

Я вспомнил кость, которую он вытащил из могилы, доказывая Тон-Тону, что командир Чингисхановой тысячи был молодым.

– Утащили?!

– И сжег в печи, и пепел развеял.

– Осталось еще двести сабель и четыреста одна нога, – буркнул я.

По переезду сплошной бурлящей лавой скакали лягушки. Если бы сейчас проехал поезд, он бы забуксовал на них, как на пролитом масле.

– На то я и ведьмак, – не сразу ответил дядя Тимоша. – Ты что же думаешь, сила даром дается? Запомни, Алеша: ни один талант не дается даром, его отрабатывать надо.

– Перед кем? – спросил я, сильно огорчив ведьмака.

– Да ни перед кем! Вот ты сейчас боишься, а идешь со мной – перед кем? Думаешь, иначе я твоего брата не вылечу?

Тут я обиделся:

– Что вы говорите! Я иду…

– За компанию? – подсказал ведьмак, но ему не удалось сбить меня с толку.

– Я иду для себя, чтобы потом не стыдиться, что струсил. Для вас, потому что вы меня учите. Для Жеки, для тети Светы, для тех, кто в городе…

– Хватит-хватит, – засмеялся ведьмак, – остановись, пока не добрался до счастья всего человечества.

Он веселился, а у меня из головы не шло, как тетя Света сказала: «Вы владеете гипнозом и можете заставить свидетелей поверить в ходячих мертвецов». И как у него чайная ложечка летала.

– Тимофей Захарович, а скелеты на самом деле пойдут или… – начал я и затормозил. Не спрашивать же в лоб: «Или вы, уважаемый Тимофей Захарович, решили всему городу запудрить мозги?» – Или это будет в воображении? – нашел я обтекаемое слово.

– «Ведьмак не токмо зло не творящее, но тщащееся быть полезным», – напомнил дядя Тимоша. – Это тебе ответ на то, что ты подумал. А ответ на то, что ты сказал, – какая разница?

Я растерялся:

– То есть как?! По-вашему, нет разницы – попасть под самосвал на самом деле или в воображении?!

– Закрой глаза, – сказал ведьмак, наклоняясь с мотоцикла.

Волна лягушек тем временем добралась до нас. Они скакали и карабкались друг другу по спинам, бултыхались в канаву на обочине дороги и сразу выставляли над водой крошечные золотые глазки.

Я зажмурился, и ведьмак положил мне в руки холодную лягушку. Лапки щекотали ладонь.

– Можешь посмотреть, – сказал он.

Я открыл глаза. Это была не лягушка, а комок глины.

– Ты думал о лягушках и получил то, о чем думал. Простой случай самовнушения. Когда шаман летал на коне, он и сам в это верил, и заставлял поверить сотни людей, – продолжал ведьмак. – Когда индийский факир на куски разрубал человека, складывал в корзину, и человек вылезал живым, зрители верили и в это. Шаманы, факиры, волхвы занимались гипнозом тысячи лет. А в девятнадцатом веке и ученые наконец-то убедились, что гипноз – не фокус, не ловкость рук, а факт. В те годы проделывали порой жестокие опыты. Приговоренному к смерти преступнику завязывали глаза, царапали кожу на руке и пускали течь теплую водичку. Ему говорили, что вены вскрыты, теперь он истечет кровью. И здоровый человек умирал со всеми симптомами острой потери крови. Другие, сидя в удобном кресле, надрывались под непосильным грузом, или погибали от голода через час после сытного завтрака, потому что так внушил им гипнотизер. Вот я и спрашиваю, какая разница, настоящий ли скелет зарубит человека или воображаемый?

– Значит, есть какой-то злой гипнотизер? – сообразил я.

– Есть. Только не человек.

– А кто?

– Да откуда мне знать?! – с досадой сказал ведьмак. – Эрлик-хан. Или Люцифер, если ты в него веришь. Или шаман, который тогда же, восемьсот лет назад, и умер. Вон, из призрачного поезда тоже никого в живых не осталось, а он ходит, как по расписанию. Мне начальник полиции показывал документы: в тридцатые годы его пытались задержать силами здешнего артиллерийского полка. Из пушек садили по паровозу, на звук. Потом старших командиров отправили в психиатричку, а остальные твердо усвоили, что поезда нет.

Ведьмак завел мотоцикл, и мы въехали в сумрачную тайгу. С каждым метром тьма сгущалась, он включил фару, но свет увязал, как в мутной воде.

Я обернулся, ожидая увидеть конец просеки и железнодорожный переезд, освещенный заходящим солнцем.

Та же тьма была позади. Та же тьма.

Глава XIII. Новый противник