Большая книга ужасов — 72

Тот мигом вылакал все, облизал Сашины руки — а потом пополз к крану, лег под струю воды и принялся поворачиваться с боку на бок, словно впитывая влагу всем своим иссохшим телом.

Ох, сколько грязи с него натекло!.. Веревку с шеи тоже сбило сильной струей, и кровь с морды смыло. Пес возился, то начиная вылизываться, то снова блаженно замирая под потоком воды, а Саша смотрел на него, ну вот натурально остолбенев от изумления.

Оказалось, что пес вовсе не черный, а светло-коричневый. И морда у него совершенно не уродливая, а очень даже симпатичная: широколобая, с темными, отливающими синевой глазами (да-да, второй глаз тоже открылся!), с висячими ушами. Поджатая и, казалось, перебитая лапа разогнулась, пес наступил на нее — сначала осторожно, а потом смелей, — повернулся к Саше и громко, радостно залаял, словно приглашая порадоваться вместе с ним. А потом, сильно отряхнувшись, одним прыжком оказался рядом с Сашей и прижался головой к его коленям.

«Что происходит? — изумился Саша. — Только что была какая-то жалкая страхолюдная шавка, а теперь… Конечно, это не голден ретривер, но все равно красавец. Как это могло произойти?!»

Пес поднял голову и посмотрел ему в глаза. «Да ничего особенно не произошло, — словно бы говорил его взгляд. — Я был страшно грязен и измучен, вот тебе и показалось, что я урод. А теперь со мной почти все в порядке. Только поесть бы не мешало!»

— Конечно, — кивнул Саша, соглашаясь и с тем, что ничего необычного на его глазах не приключилось, и с тем, что поесть бы не мешало. — Пошли, вон там, неподалеку, зоомагазин, купим тебе какой-нибудь сухой корм.

Пес взглянул на него с откровенным отвращением, и Саше почудилось, что тот говорит: «Знал бы ты, из чего делают эту гадость!»

— Нет, ну извини, ну не блины же с мясом тебе покупать, — растерянно пробормотал Саша.

Пес облизнулся.

Саша безнадежно пошарил в карманах. А деньги-то у него уже почти ку-ку…

— Собаку завел? — раздался рядом веселый молодой женский голос. — И правильно. Давно пора!

Саша обернулся.

Рядом стояла их соседка Ангелина Богдановна. Она была уже довольно-таки древней бабулькой с седыми пушистыми кудряшками и морщинистым личиком, однако ее синие глаза и голос были словно у какой-нибудь старшеклассницы. Если судить по этим глазам и по этому голосу, Ангелина Богдановна была в молодости удивительной красавицей.

У Саши тоже были синие глаза, но до синевы, которой светился взгляд Ангелины Богдановны, им было далеко!

— Здрасте! — радостно воскликнул он. — Ангелина Богдановна, мама сказала, что у вас для меня…

— Да-да, — кивнула соседка. — Понимаю, деньги тебе нужны, чтобы Савватистиса твоего накормить.

— Кого? — переспросил Саша.

— Ну пса твоего как зовут-то? Савватистис! — усмехнулась Ангелина Богдановна. — Как же еще?

Саша пожал плечами:

— Пока никак. Я его только что нашел и пока еще не придумал кличку. Но он никакой не этот… как его Сав… тис…

— Тогда как же его зовут, если не Савватистис? — удивилась соседка.

Саша развел руками:

— Ну, я не знаю… Рекс… Пират… Кинг… Мухтар, в конце концов!

— А давай попробуем разные клички называть, — предложила Ангелина Богдановна. — На какую он отзовется, та, значит, и его.

Саша смотрел на нее, растерянно хлопая глазами. Почему-то он не мог вспомнить ничего, кроме Рекса, Пирата, Кинга и Мухтара, но ни на одну из этих кличек пес и ухом не повел.

— Давай я попробую! — азартно воскликнула Ангелина Богдановна. И зачастила: — Арес! Атлант! Ахилл! Борей! Гектор! Геракл! Гелиос! Гермес! Дионис! Зевс! Зефир!

— Зевс! — фыркнул Саша, снова вспомнив про «Зевса — отвратителя несчастий». — Зефир! Ванильный или со вкусом вареной сгущенки? Скажите еще Пастила!

— Сам ты пастила со вкусом вареной сгущенки! — как-то очень по-девчачьи обиделась Ангелина Богдановна. — Зефир — это бог западного ветра в античной мифологии. — И снова затараторила: — Кронос, Нот, Одиссей, Посейдон, Силен, Тезей, Фосфор…

Пес стоял, равнодушно глядя куда-то в сторону.

— Не нравится ему греческая мифология, — ехидно вклинился Саша, когда Ангелина Богдановна остановилась, чтобы перевести дух. — Не отзывается!

— Нравится! — строптиво возразила соседка. — Просто он ждет, когда я назову его имя. И тогда он сразу отзовется. Вот! Савватистис!

Пес радостно гавкнул и повернулся к Ангелине Богдановне.

— Видал? — гордо спросила она, и голос у нее сейчас был как у самой довольной в мире старшеклассницы. Она даже в ладоши захлопала, и на запястье, под длинным рукавом платья, зазвенели браслеты. — Я точно тебе говорю, его зовут именно Савватистис — и никак иначе!

Саша посмотрел на пса, а пес — на него.

«Интересно, чем тебе это имя не нравится?» — словно бы спросили темные, отливающие синевой глаза.

Саша пожал плечами.