Большая книга ужасов — 72

Поезд отошел от станции, и теперь можно было вовсю наслаждаться свободой — ведь в купе Серега ехал один-одинешенек.

Но как-то почему-то не наслаждалось.

Серега лениво сжевал котлету и глотнул «Фанты», поглазел в окно — ну, природа, ну, солнце тянется на закат, ну, зеркально поблескивают речки среди рощ, деревень и лесов…

Стало скучно.

Серега с нетерпением ждал первой станции, но позабыл, как же она называется. Что-то такое на С… смешное какое-то слово…

Вспомнил, что в коридоре должна быть схема маршрута поезда, вставленная в специальный пластиковый кармашек, вышел из купе — и с огорчением обнаружил, что кармашек пуст.

В эту минуту из служебного купе вышла проводница и вложила листок на место.

Серега посмотрел на листок. Сама схема и названия станций — Нижний Новгород, Суроватиха, Сечуга, Арзамас-городок, Арзамас-2, Перевозская и все прочие, до Казань-пасс., что означало Казань-пассажирская, — были отпечатаны типографским способом, но одно, примерно на середине расстояния между Нижним и Суроватихой, оказалось вписано от руки черным фломастером.

Серега вгляделся в маленькие, кривенькие буковки и прочитал: «Погости».

У проводницы в руках был черный фломастер.

— А что, — спросил Серега, — раньше этой остановки не было?

Проводница сердито взглянула на него, и Серега заметил, что у нее заплаканные глаза.

Сереге стало неловко. У нее какие-то неприятности? Может, начальник поезда отругал за то, что в вагоне едет несовершеннолетний без сопровождения родителей?!

Серега струхнул. А вдруг высадят?!

— Не было раньше, — сказала проводница. — А теперь есть. Там очень хорошо, на этой станции. Тебе надо обязательно выйти погулять. Слышишь? Обязательно!

— Хорошо, — сказал Серега покладисто, чтобы ее не огорчать. — Выйду.

— Стоянка две минуты, — предупредила проводница и ушла в служебное купе.

А Серега убрался к себе и достал взятый в дорогу сборник повестей Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Строго говоря, взять следовало «Тараса Бульбу», которого в седьмом классе будут проходить по литературе. Но Серега эту повесть уже пролистал, и ему просто ужас как не понравилось то, что он там увидел! «Вия», «Страшную месть», «Майскую ночь» и «Ночь перед Рождеством» он раз десять читал и еще столько же прочитает, а про то, как отец сына убил, — ни разу не хотел.

Конечно, этот непутевый сын связался с прекрасной полячкой и вышел сражаться против своих, но все равно… кошмар! Ну, выпорол бы Тарас этого Андрия как сидорову козу, а то застрелить своими руками… Еще бы хоть в бою, случайной пулей, а то — один на один! Зверство какое! Бесчеловечное зверство!

Между прочим, Серегины родители были с ним вполне согласны. Мама призналась, что она читала в этой повести только страницы про любовь, потому что про любовь было написано очень красиво, а самого Бульбу всю жизнь ненавидела. А отец добавил, что Тарасу не Андрия надо было убивать, а самому со стыда застрелиться, потому что это он виноват, что у него такой сын. И добавил: несправедливо заставлять детей платить за ошибки родителей!

Сереге было неохота даже думать, что эту кошмарную книгу будут изучать на уроках литературы и вдалбливать семиклассникам, мол, это так и надо: убивать детей, если они совершили в жизни ошибку. Поэтому «Тараса Бульбу» он с собой не взял.

Вдруг поезд остановился. Да так резко, будто стоп-кран сорвали!

Наверное, подумал Серега, машинист не привык, что у него появилась новая станция — Погости, — и забыл притормозить. Хорошо, если с верхних полок никто не свалился!

Серега глянул в окошко. Ну и станция! Перрона нет, вокзала тоже нет. Вдали можно с трудом разглядеть какое-то старинное здание, а рядом вроде бы развалины. Вообще такое впечатление, будто поезд встал в чистом поле!

Хотя, может, все станционные строения с другой стороны? И надо выйти в коридор и там посмотреть в окно, чтобы их увидеть?

Серега, однако, в коридор не пошел. Он немножко подумал, а потом взял да и залез под нижнюю полку!

Вообще никакого преступления в том, что человек остается в своем купе и не выходит из вагона, нет. Но проводница так настаивала, чтобы Серега обязательно вышел…

Это было подозрительно.

Если Тарас Бульба мог убить своего сына, то почему проводница не может не пустить обратно в вагон постороннего ей пассажира Серегу Сапожникова, за которого совершенно некому заступиться? Не пустить просто так — потому что она взрослая, а он пацан? Бывший шестиклассник?

Взрослые вообще о себе мнят — ужас! И ведь не поспоришь! С ними спорить — себе дороже!

Поэтому Серега припомнил очередную народную мудрость насчет того, что береженого Бог бережет, — и решил отсидеться в купе.

В смысле, отлежаться.

Вскоре выяснилось, что Серега не зря старался: едва поезд остановился, как дверь купе отъехала в сторону с каким-то особенным визгом, с каким отъезжают только двери в поездах, и проводница испуганно сказала:

— А его нет. Неужели все-таки вышел? Как же это я не заметила?

— Ну, посмотрим, — зло ответил незнакомый мужской голос, и дверь закрылась.