Большая кража

Она начала фактическое изготовление изделия, в точности как делала всегда – медленно, методически, тщательно прорабатывая каждую мельчайшую деталь – даже те, которые не будут видны в законченном изделии. Но, работая в своей обычной манере, она не могла не думать о том, что именно делает, для кого делает и что, как подсказывала логика, является результатом каких-то совершенно безрассудных попыток. «Они убьют его, – все время думала она. – Они убьют Райли». Она была в этом уверена: Райли будет убит. И виновата будет она, поскольку он сказал, что его единственный шанс зависит от того, сделает ли она идеальную копию. Из-за подобных мыслей ей было очень трудно сосредоточиться.

Но Моник старалась. Она работала методически, не торопясь, тщательно, но безо всякого вдохновения. Все казалось ей механическим, неинтересным, поскольку, что бы она ни сделала, это, вероятно, не будет достаточно хорошим, и Райли убьют.

Ей не хотелось думать, почему это имело для нее такое значение. Ни один другой клиент не интересовал ее в той же степени. Не то чтобы она желала кому-нибудь из них смерти, но, если бы кто-то из них умер, она пожалела бы лишь о потере клиента. Она даже сказала об этом Райли. Но о Райли она думала иначе. Если он умрет – если его убьют, потому что ее копия недостаточно хороша…

Она говорила себе, что он всего лишь один из заказчиков. Но не верила сама себе. И стоило ей спросить себя, почему он особенный, как сознание уводило ее от вопроса, приказывая вернуться к работе. И она старалась… Но почему-то понимала: то, что она делает, недостаточно хорошо.

И потом, без всякой реальной причины, это произошло. Работая и пытаясь выкинуть из головы терзающие ее мысли, она почувствовала, что захвачена каким-то новым ощущением. Моник вдруг как будто утратила свои обычные навыки тщательной работы и поднялась на новый, более высокий уровень. Она не планировала такого, ничего не делала, чтобы это произошло. Просто перешла с педантичного уровня на маниакальный. Время потеряло для нее всякий смысл. Важен был только маленький объект работы – ничего больше не существовало.

Моник забывала поесть, поспать, принять душ. Она занималась только изготовлением, переделкой, улучшениями. Когда силы покидали ее и она не могла даже встать, то ненадолго засыпала на диване, вдруг просыпаясь в поту от неожиданно пришедшей в голову мысли, потом вскакивала и возвращалась к работе. В каком бы новом пространстве она в данный момент ни обреталась, откуда бы ни приходили навязчивые мысли, это не имело значения. Она знала лишь, что заказанное Райли изделие должно стать лучшим из всего того, что она сделала. Оно должно быть идеальным. Моник больше осознанно не думала о том, что доведенная до совершенства вещь может спасти Райли жизнь, но эта вера росла в ней, не вызывая раздумий, почему это важно для нее. Она просто продолжала работать, приближаясь к тончайшему мастерству, прежде ей недоступному.

В какой-то момент Моник смутно почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной и наблюдает за ее работой, что немного раздражало, но не хотелось останавливаться или смотреть. Она не знала, кто стоит, и ей было все равно. Она была почти уверена, что это Райли, но это не имело значения. Она работала.

– Прекрасно, – произнес голос у нее за спиной.

Да, голос Райли.

– Уходи, – сказала Моник. – Еще не готово.

И на самом деле до завершения было далеко. Главный бриллиант был помещен в оправу, с возвышающейся над ним короной из филиграни, но ни одна из деталей пока не заняла свое место. Предстояло установить так много мелких драгоценных камней, выполнить очень тонкую работу – и Моник не вполне удовлетворяла главная огранка. Так много всего…

– Уходи, – сосредоточенно хмурясь, повторила она.

И снова какой-то частичкой сознания она понимала, что он довольно долго стоит, теперь уже изучая ее, а не изделие, над которым она трудится. Но наконец он ушел, а Моник продолжала работать.

Здесь так много было деталей, так много крошечных, но существенных элементов, которые должны быть безупречны… И ей приходилось держать их все в голове, их соотношение друг с другом, их сравнительные размеры и цвета… Так много вещей, о которых надо одновременно думать. Ей это удавалось. У нее в голове все время крутилась ясная картинка. Моник поднялась до уровня, где все было четким и совершенным, и она, будучи частью этого, не могла совершить ошибку.

И вот настал день, когда работа была закончена.

Моник поднялась из-за рабочего стола и нацелила пристальный взгляд на то, что она сделала. На мгновение она забыла о том, что смотрит на собственное творение, и позволила ослепить себя самой вещью. Изделие было идеально, потрясая своей красотой и совершенством. Оно было настолько безупречно в каждой крошечной детали, что могло сработать. Эта вещь могла спасти Райли Вулфа.

Моник улыбнулась.

И тут вдруг на нее навалилась чудовищная усталость, и она с трудом доковыляла до дивана и рухнула на него. Ее окутала волна беспробудного сна, унося во вневременные, туманные глубины, смывающие все на свете.