Большая кровь

Это произошло в XVII веке во время Гражданской войны в Англии. В октябре 1642 года у местечка Эджхилл столкнулись 14-тысячное войско короля Карла I, двигавшееся к Лондону, и 10-тысячный отряд «круглоголовых». Среди офицеров конного резерва пуритан (переломившего позже исход битвы) находился депутат парламента от Кембриджа 43-летний эсквайр с острова Эли Оливер Кромвель, который внимательно следил за ходом битвы. Тогда кавалерийский авангард роялистов прорвал оборону пуритан, но в порыве атаки не смог перестроиться и развернуться, а вместо этого продолжил стремительное продвижение в тыл парламентской армии, по направлению к их обозу у городка Кинетон, оторвавшись от своей наступающей пехоты и оставив ее без прикрытия с флангов. Граф Эссекс (командующий парламентской армией) моментально воспользовался этим просчетом, и, введя в бой два резервных конных полка, обрушился на королевскую инфантерию, которую от полного разгрома спасла только наступившая темнота. Тем не менее бой фактически завершился вничью, не принеся победы ни одной из сторон и стоившей жизни 5 тысячам человек (общие потери с обеих сторон).

Из увиденного Кромвель сделал следующий вывод: классическая кавалерия для пресвитериан не годится, так как она неуправляема, и после первого удачного натиска всякая ее связь с собственной пехотой теряется. При всей своей атакующей мощи конница роялистов из-за отсутствия дисциплины и неспособности к перестроению по ходу боя едва не привела армию Карла к поражению.

«Тщательно проанализировав наиболее очевидные слабости кавалерии противника, Кромвель не жалел ни сил, ни времени нато, чтобы его солдаты не повторяли тех же ошибок: он учил их атаке в строю, маневру входе боя, перестройке и превыше всего — порядку и воинской дисциплине; он даже пересадил их на более тяжелых, а значит, менее быстрых лошадей, считая, что четкий маневр, слаженность и взаимодействие важнее скорости и личной храбрости» (акцент мой.— С.З.)(Поулсен Ч.Английские бунтари. М., 1987, с. 123).

Кромвель не гнался за скоростью (и правильно делал — все равно даже медленная кобыла двигается резвее быстрого человека). Для него было важнее, чтобы его «железнобокими» можно было управлять в ходе боя, атакже их взаимодействие со своей пехотой. 2 июля 1644 года в сражении при Марстон-Муре непобедимая доселе кавалерия принца Руперта была вдрызг разбита конницей нового типа, подтвердив правоту Кромвеля на практике.

Тоже самое наблюдаем и в 1941 году —танковые соединения Германии напоминали гибкий, хорошо отлаженный инструмент, бронетанковые же части РККА — ком глины, разваливающийся на части при столкновении с любым мало-мальски серьезным препятствием. Как такое произошло? А чему учили до войны экипажи советских танков?

Учили быстро ездить и далеко прыгать. Предполагалось, что это является непременным условием скорейшего преодоления переднего края позиционной обороны противника. Этот передний край врага виделся советскому командованию состоящим из эскарпов, контрэскарпов, рвов и траншей, через которые необходимо перепрыгивать. Зато, преодолев все означенные препятствия, танки выходят на оперативный простор и мчатся вперед, «ветер поднимая», до второй линии обороны противника и т.д. Так предполагалось.

Никакой отработанной тактики ведения боя станками противника не было. Устав предусматривал только один способ действий: «Вперед!» Учебные стрельбы проводились, как и положено в то время, с места, да вот беда — тот же устав предписывал вести бой с танками противника на скорости (немцы в бою вели огонь с места либо с коротких остановок), однако ведение огня на ходу при полном отсутствии стабилизаторов наводки являлось бесполезным выбрасыванием боеприпасов на воздух. Ту же практику Сталин закрепил в ходе войны приказом от 19 сентября 1942 года№ 728 «О внедрении в боевую практику танковых войск стрельбы с танков с хода».

Вот, собственно, и все. Не было в АБТВ РККА ни тактики действия в городских условиях, ни тактики действия в обороне, ни при авиационных атаках противника.

Доводилось слышать, что де советские танки прорвали оборону «линии Маннергейма». Не мешало бы знать, что танки Павлова — Борзилова никакую оборону на Карельском перешейке не прорывали, а были введены в прорыв.