Болшая охота

Клетку с надписью «Трубкозуб» занимало большое, незнакомое мне существо, под которым копошилось два маленьких розовых сосунка…

Как бы вам его описать? Ну, представьте себе, что кто-нибудь взял свинью и начал тянуть за рыло. И вытянул бы в длину приблизительно на полметра. При этом вокруг пятачка во все стороны наросли бы щетинки, и пятачок стал похожим на одуванчик… Уши свиные, но длинные — не меньше ослиных. На сильных неуклюжих ногах — огромные когти. Только не спрятанные, как у хищников — например у львов или леопардов, а выставленные наружу, как на ковшах канавокопателя… Покрытое рыже-бурой щетиной туловище заканчивалось полуметровым толстым хвостом…

— На руках нам это семейство не донести, — сказал Рам Чаран. — Придётся сходить за тележкой…

Он отправился за тележкой, а удивительный трубкозуб, громко стуча когтями по деревянному настилу, приблизился к решётке и просунул наружу свой «одуванчик». Он посмотрел на меня, и из его узкого рта начал выползать длинный-предлинный червь! Я попятился… Ну да, первое, о чём я подумал, что в животном поселилась змея! Но червь был тонкий, розовый и не имел головки… Аскарида?..

Воображаю, как бы смеялся Сеггридж, поделись я с ним своим открытием! А Рам Чаран даже не улыбнулся.

— Это не глист, Тькави, — сказал он совершенно серьёзно. — Это язык… Самый обыкновенный язык, который необходим трубкозубу, чтобы добывать муравьёв и термитов из их подземных жилищ…

Мы погрузили клетку и покатили к барже. Раскаты грома, шум дождя и стекающие в рот капли мешали вести разговор, но всё же Рам Чаран рассказал мне кое-что о наших пассажирах. Трубкозубы, как объяснил он, водятся только в Южной Африке и на острове Мадагаскар. Они живут в норах и, благодаря своим огромным когтям, могут с поразительной быстротой целиком зарываться в самую твёрдую землю. На это им требуется всего несколько минут. Когтями же они разгребают муравейники и ломают крепкие, как бетон, стены термитников. Потом в дело пускается проворный, липкий язык. Он глубоко проникает в извилистые подземные ходы, и насекомые прилипают к нему, как мухи к липучке. Через секунду они уже оказываются в желудке трубкозуба, а удивительный язык снова отправляется на охоту…

Мы миновали Сеггриджа и Кагена, которые тащили к барже двух маленьких брыкливых зебр. Зебры упирались. Обляпанный грязью с головы до ног Каген пытался растолковать им, что если они останутся на берегу, то обязательно утонут… Зебры его не слушали…

Прижимая к груди мокрого львёнка, мимо нас пробежала Нкале. Второго львёнка нёс Академиков.

— Поторопитесь! — не останавливаясь, крикнул он. — Вода прибывает…

Около трапов, перекинутых на баржу, образовалась пробка. Перепуганные животные сопротивлялись носильщикам. С лебёдкой что-то случилось. Повисший в воздухе слонёнок, раскачиваясь на тросе, верещал тонким голосом… В лужах на берегу шевелились мешки и сетки со змеями… В клетках кричали птицы. Повсюду валялись ящики со снаряжением экспедиции, коллекциями яиц, семян и насекомых. Дождь заливал факелы. Они шипели, разбрасывали искры и гасли. Перед прожекторами клубился пар, на горячих стёклах вскипали дождевые капли…

— К тебе просьба, Тькави, — сказал, подходя ко мне, Александр Петрович. — Слетай, если можешь, к реке. Посмотри…

Полёт под проливным дождём — не такое уж удовольствие. Но я понимал — нужно. Определить в темноте, как поднимается вода, могли только мы трое. Но Нкале для такого полёта была недостаточно сильна. А Каген был с зебрами.

Дождь бил по крыльям. Мне потребовалось почти четверть часа, чтобы добраться до того места, куда в обычных условиях я мог долететь минут за пять… Река разливалась. Стремительное течение несло сломанные ветки, брёвна и вывороченные с корнем деревья. Левый, более низкий берег уже исчезал под мутными, хлюпающими волнами. Ещё немного — и вода должна была хлынуть в излучину… «Успею ли долететь и предупредить? — думал я, изо всех сил работая крыльями. — Должен успеть!»…

Четверть часа туда, четверть часа обратно… Пролетая над лагерем, я увидел — там уже снимали палатки. Академиков был на барже. Он стоял на палубе рядом с Элиасом Кимараре, наблюдая, как два чёрных человека тащили по трапу пару каких-то чёрных, упирающихся животных. Я даже не сразу сообразил, что это Каген и Сеггридж со своими зебрами, Они были последними…

Выслушав мой доклад, Академиков переговорил с Элиасом Кимараре, а затем повернулся ко мне.

— До прилёта катера остаётся сорок минут. Надеюсь, всё обойдётся… Ты отправляйся в палатку — помоги Нкале переправить на вертолет наши магнитные записи и киноплёнку…

Сбегая по трапу, я слышал, как он просил Кагена и Сеггриджа позаботиться о крепкой клетке с хорошим замком — для горилл. Зверенышей необходимо было освободить от верёвок, а вводить им новую порцию снотворного больше нельзя. От неё они могли уснуть уже навсегда…