Большая Охота

На самом деле оказанная честь была мне приятна, чего уж тут говорить. Мелькнула мысль назвать батиплан «Ольгой», в честь храброй девчонки, вместе со мной вступившей в схватку с торпедами. Но, чуть подумав, я от этого отказался. Во-первых, не хотелось давать нежное женское имя боевому кораблю, во-вторых, если уж давать женское имя, то следовало назвать корабль «Катей». Поэтому вопрос с женскими именами я закрыл почти сразу, чтобы не вносить даже намека на какой-либо раздор. К тому же был человек в моей жизни, вклад которого в постройку батиплана не подлежал сомнению.

– Надо назвать его «Коча», – предложил я.

– Пожалуй, – кивнул Борис.

– Вроде бы о борт корабля бутылку вина надо разбить при крещении, – вспомнила Катя.

– И где мы ее сейчас найдем? – покосился я на нее.

– Я приготовила.

– Ну ты даешь, – усмехнулся Борис.

Катя отошла к стене эллинга и достала из-за водяного гидранта припрятанное вино.

– Ты придумал имя, ты и кидай, – протянула она мне бутылку.

Я взял ее за горлышко и взвесил в руке.

– Говорят, что промахнуться – дурная примета, – сказал Борис.

– Еще накаркай под руку… – пробурчал я.

Отойдя на пару шагов, я прицелился.

– Нарекаю тебя «Кочей»! – сказал я на ходу придуманную формулу и метнул бутылку в блестящий бок батиплана.

Она разлетелась вдребезги, расплескав белое вино по полу. Катя с Борисом одновременно вздохнули с облегчением.

– Теперь можно и на борт, – довольно кивнул Борис. – Кстати, очень хорошее имя для боевого корабля.

– Единственно возможное, – пожал я плечами.

– Не только поэтому.

– А почему еще?

– Коча убил много торпед, – веско ответил Борис.

Мы втроем вскарабкались по лесенке на платформу и двинулись вдоль борта к шлюзу. Он располагался чуть выше ватерлинии, как раз на уровне площадки, где мы оказались. Борис набрал цифровой код на панели управления.

– Наизусть помнишь? – удивилась Катя.

– Я заказал такой код, который никто не забудет, – ответил он. – Это дата подъема золота.

– Дата гибели Кочи, – поправил я его.

Он не ответил. Шлюзовой люк с легким шипением подался на нас, снявшись с полевых уплотнителей, затем легко ушел в сторону. Мы зашли внутрь и дождались, когда первый люк за нами закроется наглухо, а второй откроет путь во внутренние помещения корабля. По чертежам я прекрасно представлял себе, где что расположено, но одно дело увидеть трехмерное изображение на заводском терминале, а другое – оказаться внутри.

Особого простора внутри не было, да и не должно было быть, но и тесным шлюзовой коридор тоже нельзя было назвать. Все предшлюзовое пространство было облицовано толстым прочным пластиком, в стене располагался шкаф с дыхательными аппаратами, рядом с ним виднелись четыре газовых штуцера, ведущих от главного бортового компрессора. Две длинных пластиковых лавки, четыре электролебедки с цепными блоками, небольшой гидравлический кран для перемещения тяжестей – ничего больше в предшлюзовом модуле не было. Герметичная дверь вела дальше. Привода у нее не было, надо было открывать ее руками, при помощи поворотного запора. Борис справился с этим без труда. Освещение внутри корабля было довольно ярким, работала целая система водородных генераторов и мощных иридиевых аккумуляторов. Свет включался, едва мы заходили в какое-нибудь помещение, и выключался, как только внутри не оставалось людей.

– Начнем с рубки? – спросил Борис.

– Я бы предпочла с боевого пульта, – ответила Катя.

– Туда успеем, – отмахнулся Борис.

На самом деле еще до постройки батиплана стало ясно, что капитаном корабля будет он. Мои водительские навыки сами собой уготовили мне участь пилота, а на Катю, соответственно, легли обязанности канонира. Она этим гордилась, причем не скрывая, чего нельзя было сказать обо мне. Я хотел убивать торпеды, убивать собственноручно, а не крутить штурвал батиплана. Но в данном случае меня никто особо не спрашивал – каждый должен был вкладывать в общее дело в меру возможностей.

На самом деле никто из нас не был специалистом ни в вождении батиплана, ни в управлении огневым пультом. Хотя бы потому, что таких специалистов вообще не было на земле. Но кто-то всегда бывает первым в любом деле. Были и первые пилоты, и первые космонавты, и первые моряки. И хотя до нас многие люди погружались под воду самыми разными способами, никто не собирался двигаться под водой с такой скоростью, с какой собирались перемещаться мы. Фактически мы создали подводный аппарат нового поколения. Скорость должна была стать его главным оружием. Скорость и маневренность. А раз так, то я становился не просто пилотом. В какой-то мере я тоже становился стрелком, раз от моих действий зависело, сколько торпед мы убьем.