Большая охота на акул

Уик-энд инаугурации во всех отношениях обернулся дрянным. То, как Никсон принимал присягу, обреченность и озлобленность протеста, непрекращающийся ливень, реки грязи и армия богатых свинопасов, заполонивших бары гостиниц, старушенции с голубыми перманентами, обсидевшие рестораны, – вот уж точно шоу ужасов. Однажды очень поздно ночью, включив у себя в номере радио, я услышал песню «Birds» с припевом: «Никто не знает, в какой он беде… Никто не думает, что это случится снова». Припев всю неделю крутился у меня в голове, как музыкальная тема к плохому кинофильму… никсоновскому фильму.

Первой моей мыслью было загрузиться ЛСД и так освещать инаугурацию, но перспективы казались зловещими: мощный стимулятор способен превратить атмосферу просто дурную, в ад мегаужасов. Нет, придется писать на трезвую голову, но с парой-тройкой косяков в затишье… Быстрая пробежка через Молл к Смитсоновскому институту, пока обезумевшая толпа выкрикивала непристойности в адрес Спиро Эгню. Конные полицейские орали: «Назад, назад!». А тип рядом со мной, аккредитованный журналист из Нью-Йорка, передал мне самокрутку со словами: «Почему нет? Так и так, все уже кончилось…»

Вот именно. Он был прав. С моей точки зрения (и надо думать, с его), все кончилось. Ричард Никсон стал президентом. А вокруг нас восемнадцати- и девятнадцатилетние фрики бросали в конных полицейских шутихи. В фойе Смитсоновского столпились у стекол люди Эгню посмотреть, как толпа издевается над запоздавшими гостями. Потеряв терпение, один коп бросился в толпу, чтобы схватить агитатора… и на целых три минуты совершенно скрылся из виду. Когда еще десяток ринулись его спасать, он «всплыл» снова, но толпа успела сорвать с него почти все. На нем остались только штаны, один ботинок и обрывок мундира. Его шлем, пистолет, портупея, его бляха и знаки отличия исчезли. Он был избитым и униженным, и звали его Леннокс. Это я знаю потому, что стоял рядом с крупной полицейской шишкой в штатском, который кричал: «Грузите Леннокса в фургон!».

Леннокс себя не контролировал: он орал, как рябчик, над которым потрудилась стая диких собак. Начальник на него набросился, ругая спектакль: полуголый коп мечется из стороны в сторону на виду у толпы и прессы, лишь ухудшая положение. Леннокса погрузили в фургон, и больше мы его не видели.

Как такое могло произойти? На глазах у Спиро Эгню и его гостей, выглядывающих из элегантного музея накануне его инаугурации в должности вице-президента США, толпа диссиденствующих «пацифистов» побила одного из копов, откомандированных охранять VIP-персон. Этот Леннокс начитался старых газет, отчетов о «трусливых, не склонных к насилию демонстрантах». Поэтому кинулся хватать одного такого, водворять Закон, а его едва не прикончили. Один очевидец сказал: «Его по очереди били ногами по голове». Демонстранты все с него сорвали, еще полминуты, и его совершенно раздели бы.

Слов нет, поведение отвратительное. Несколько часов спустя в такси в другой части Вашингтона я рассказал про случившееся чернокожему водителю.

– Отлично, замечательно, – ответил он. – Я когда-то служил в полиции и уже собирался вернуться. Но не теперь. Черт, не хочу быть врагом общества.

* * *

На инаугурацию я поехал по нескольким причинам, в основном, чтобы убедиться, что она не трюк телевизионщиков. Трудно было поверить, что такое происходит взаправду: президент Никсон. По пути в Вашингтон в самолете со стаканом в руке над Скалистыми горами я записал в блокноте: «Год спустя, снова лечу на восток освещать Никсона… в прошлый раз это был Нью-Йорк, а потом на «Йеллоу берд спешл» в Манчестер, Нью-Гэмпшир… в штаб-квартире Никсона в «Холлидей-Инн» меня встретил составитель речей Пат Бьюкенен, не одобривший мой внешний вид… Миста Никсон, он лыжных курток не жалует, малый… и где твой галстук? Бьюкенен, грубый и подозрительный жучок, типчик из «Лобби свободы »… А теперь он в Вашингтоне, и «босс * тоже».

Все подчиненные звали его «боссом». Речи и выступления во время кампании назывались «маневрами». Не знаю, как они называли меня, наверное, подобрали что-то нелестное. Вот отрывок из статьи, которую я написал, поездив десять дней за Никсоном по Нью-Гэмпширу: