Большая Охота Сумрака (СИ)

Сумрак не успел ничего ответить, так как в помещение вошел предводитель, сопровождаемый всеми тремя Помощниками. Редко, когда Гнева можно было увидеть столь растерянным и, одновременно, столь удовлетворенным! Он явно осознавал, что в скором времени со стороны Совета последуют подозрения и вопросы, касательно того, как так могло произойти, что десять самцов выдвинулись на Первую охоту, и десять же с нее вернулись, однако вместе с тем он предвкушал, как предоставленные следом доказательства неукоснительного соблюдения всех правил заставят Совет поперхнуться своими сомнениями и признать Гнева величайшим наставником.

При его появлении разговоры стихли, и воины мигом построились в четыре шеренги. Вожак приблизился к ожидающим его Окропленным. Те разом склонились перед лидером, готовые к долгожданной церемонии Посвящения, и Вожак без промедления начал произносить привычные, до оскомины заученные слова, уже слегка утерявшие смысл для него самого, но по-прежнему исключительно важные для каждого выжившего юнца.

В то утро были заново произнесены все клятвы, и молодые бойцы получили почетные кольца в знак неоспоримой с этих пор принадлежности к клану. Все они выдержали испытание с честью, не посрамив своих отцов и своего лидера, и всем им предстояло теперь перейти в разряд настоящих охотников, чтобы со следующей Малой Охоты началось их долгое восхождение по статусной лестнице.

До конца года оставалась ровно неделя.

Год отсчитывал свои последние часы, близилась Долгая Ночь. Конечно, сложно было говорить о продолжительности ночи в условиях межзвездного перелета, но вытравить многовековые традиции из упертого сознания яутжей никак не представлялось возможным. Долгая — значит Долгая, и не важно, что корабельный режим суток в течение всего года одинаков.

Подобно далеким предкам современные воины продолжали верить в разгул нечистой силы и истончение грани реальности в это мистическое время. Считалось, что избранные в Долгую Ночь могут удостоиться чести выйти на диалог с самим Черным Воином, правда, никто не давал гарантии, что после божество не выкинет какую-нибудь недобрую шутку…

В канун Долгой Ночи каждый охотник считал своим долгом прибраться в своем отсеке (у некоторых, например, у Кошмарика, это знаменательное событие лишь раз в год-то и происходило). С самого утра возле утилизатора начинался настоящий ажиотаж: воины торжественно шли выбрасывать мусор. После мыли полы, причем, обязательно, вручную и самостоятельно. Хотя, заключалось это отнюдь не в том, чтобы дочиста оттереть покрытие и убрать из углов грязь — еще чего не хватало, бравым воинам ползать с тряпкой! Самцы просто-напросто пользовались старым добрым «палубным способом», выливая посреди отсека ведро воды, а затем активно выгоняя получившуюся жижу в коридор. А вот то, что происходило в коридоре, уже было проблемой кибернетических уборщиков, которые начинали панически носиться в переходах, захлебываясь в коричневых потоках и отчаянно пища, словно посылая кому-то безуспешные мольбы о помощи…

Сумрак не имел обыкновения практиковать подобное, он просто привык не копить грязь в принципе, время от времени запуская в свой отсек ближайшего уборщика. Кошмарик же весело разводил болото наравне со всеми и, надо сказать, у него из-под кровати и из-за стеллажей каждый раз много чего интересного выплывало. А вот как решал данную проблему Вожак, не знал вообще никто…

Вторым местом, где в этот день случалось обязательное столпотворение, были душевые. Ступать в новый год грязным считалось наихудшей приметой, но, учитывая, что в это время у большинства яутжей полным ходом шла вторая линька, соблюсти ритуал очищения было сложновато. К середине дня все стоки благополучно забивались отслоившейся кожей, и, не успевшие как следует помыться самцы, не долго думая, шли прямиком в отсек отдыха нырять в бассейн, так что он вскоре становился похожим на пруд, наполненный какими-то мечущими икру земноводными — над поверхностью резко помутневшей воды были видны сплошные головы, головы, головы, а к краям резервуара прибивало подозрительную бурую пену…

Сумрак, зная эти нюансы, всегда как следует мылся днем ранее и потом уже в отсеки гигиены просто не совался, ибо от всего, что там происходило в последние часы уходящего года, его откровенно воротило. Кошмарик рассуждал проще: раз традиции велели совершить в последний день года ритуальное омовение, то его надо было совершить, но никто ж не говорил, что мыться следовало целиком. Потому сын Броска попросту наведывался в душ, не раздеваясь совал башку под струю воды и через пять секунд покидал отсек с чувством выполненного долга. Что ж, это тоже был вариант…

Из многих кают в этот день густо валил дым — это воскуривались благовония, призванные усмирить разгулявшихся духов. Правда, от них зачастую капитально угорали сами охотники, но для последних это лишь являлось дополнительным подтверждением, что духам-то тоже несладко приходится. А с наступлением вечера клан начинал дружно готовиться к застолью.