Большая планета. Дилогия (Большая планета. Плавучие театры)

Большая Планета неслась в пространстве, мало-помалу обращая восточные просторы навстречу ослепительной Федре. Наступил рассвет — розовый и оранжевый взрыв. К этому времени зипанготы едва волочили лапы, их головы раскачивались на длинных шеях, иногда ударяясь об землю.

Становилось все светлее. В восточных низинах задрожало, как мираж, видéние растительности: покачивающиеся огромные листья, мохнатые стволы, покрытые бахромой ветви...

Федра вырвалась на небосклон. Теперь можно было без труда разглядеть большой зеленый оазис — длиной не меньше пятнадцати километров — в море белого песка. В центре оазиса возвышался полусферический купол, блестевший так, словно он был покрыт каким-то бледным металлом.

«Надо полагать, это Миртопрестол, — сказал Глистра. — Волшебный Родник».

Никакой переходной зоны не было — пустыня превратилась в оазис внезапно, как если бы любые попытки растительности укорениться за установленными природой границами буквально пресекались в корне. Ковер синего мха, свежий и влажный, начинался в двух сантиметрах от трещиноватой глины, такой же сухой и бесплодной, как в тридцати километрах к западу.

Проникновение в прохладную сень оазиса вызвало ощущение блаженного пробуждения в райском саду. Глистра выскользнул из седла, привязал поводья к корню дерева и помог Нэнси спуститься на землю. Ее побелевшее лицо осунулось; сухопарая фигура Бишопа стала развинченной и вялой; глаза Элтона блестели, как лунные камни, его поджатые губы превратились в тонкую бледную линию.

Зипанготы шумно понюхали мох, засунув в него носы, после чего легли и стали кататься на спине. Глистра поспешил снять с животных седла и рюкзаки, пока они не раздавили в прах все оставшиеся скудные запасы.

Нэнси лежала в тени, вытянувшись во весь рост; Стив Бишоп свалился на мох рядом с ней.

«Есть хочешь?» — спросил Глистра.

Нэнси отрицательно покачала головой: «Я просто устала. Здесь тихо и мирно... Слышишь? Кажется, поет какая-то птица».

Глистра прислушался: «Да, похоже на птицу».

Эйза Элтон открыл рюкзак с провизией, смешал в кружке витамины с порошковым пищевым концентратом, увлажнил смесь, превратившуюся в густую пасту, выскреб пасту из кружки в переносной подогреватель Фэйна, завинтил крышку, подождал несколько секунд и вынул горячую галету.

Клод Глистра улегся на мох: «Пора устроить военный совет».

«В чем проблема?» — спросил Элтон.

Глистра смотрел вверх, на сине-зеленые листья с белыми прожилками: «Проблема в том, как выжить... Когда мы вышли из Джубилита, нас было восемь человек — не считая Нэнси. Ты, Бишоп, я, Пьянца, Кетч, Дарро, Фэйн и Валюссер. Считая Нэнси — девять человек. Мы покрыли всего лишь полторы тысячи километров, и нас осталось четверо. Впереди, прежде всего — пустыня, где, по словам Озрика, начинается сектор Палари. За пустыней — горы и еще одно большое озеро, дальше — река Моншевиор, а потом... бог знает что».

«Ты хочешь нас напугать?»

Глистра продолжал так, словно не расслышал это замечание: «Когда мы вышли из Джубилита, я считал, что у нас есть достаточный шанс добраться до Анклава. «Пусть от нас останутся кожа да кости, — рассуждал я, — но мы как-нибудь останемся в живых». Я ошибался. Наступила пора принимать решение. Любого, кто пожелает вернуться в Кирстендейл по канатной дороге, я только поздравлю с присутствием духа и здравого смысла. В мечах реббиров достаточно металла, чтобы всех нас сделать богачами. Если кто-нибудь считает, что лучше быть живым кирстером, чем мертвым землянином, теперь у вас есть шанс сделать окончательный выбор — и меня он вполне устроит, каков бы он ни был».

Он ждал. Никто не сказал ни слова.

Глистра все еще разглядывал прожилки листьев: «Отдохнем здесь, в Миртопрестоле, пару дней, а потом, если есть желающие идти дальше на восток...»

Он тихо прохаживался по мху, посматривая на спутников. Бишоп храпел; Элтон спал, как младенец; руки Нэнси дрожали, ее пальцы сжимались и разжимались — ее сон явно не был счастливым. Глистра думал: «Торговцы убили Пьянцу, стоявшего на вахте. Почему они на этом остановились?» С их стороны вполне логично было бы перебить весь отряд — от пиратов в красных головных платках трудно было ожидать человечности или даже животного сострадания сытых хищников. На землянах была ценная одежда с металлическими застежками и пуговицами. Одни лучеметы представляли собой сокровище, о котором можно было только мечтать. Почему весь отряд не прикончили во сне? Может быть, кто-то обладал властью, достаточной для предотвращения такого исхода — например, властью человека, вооруженного лучеметом?