Большая расплата (ЛП)

— Нет, закончили, — отрезал молодой человек. — Все уместные вопросы были заданы. Мне больше нечего сообщить следствию. Если бы было, я бы сказал. Всё остальное — просто пустая трата времени.

Бовуар, и без того испытывающий уважение к этому странному человеку, сейчас почувствовал зарождающуюся к нему симпатию.

Шерпантье сидел перед ними, истекая потом. Тощий. Болезненный. Совсем здесь неуместный, среди этих высокопоставленных офицеров. Но абсолютно не замечающий этого.

По собственному мнению Шарпантье был абсолютно нормальным.

Бовуара это восхищало, хотя с самомнением Шарпантье он был не согласен.

— Остался еще один, последний вопрос, — сказал Гамаш. — Потом я покажу вам оригинал карты.

На лице тактика тут же появилась легкая улыбка, словно одобряющая использованный Гамашем старый добрый прием quid pro quo.

— Что вы думаете о Серже ЛеДюке?

— Думаю, он был глупцом. Думаю, он бы лучше реализовался как продавец обуви.

Заместитель комиссара Желина хохотнул, но затих, когда Шарпантье посмотрел на него.

— Вы не согласны?

— Non, non, ничего такого. Просто вы остроумно пошутили.

— Разве? Профессор ЛеДюк отлично бы продавал обувь. Оказался бы в топе продавцов. Он в совершенстве владел даром убеждать людей покупать то, что в конечном итоге причинит им боль. И вдобавок платить за это огромные деньги. Он был садистом.

— Мог ли он создать коррупционную сеть? — спросил Желина.

— Ни в коем случае. Его бы тут же поймали. Он не умел думать на два или три шага вперед. Продавцам обуви это ни к чему.

— Какая ирония, — прокомментировала Лакост, хотя лишь Гамаш понял, что она на самом деле имела в виду, и улыбнулся.

— А вот главе Академии Сюртэ необходимо, — продолжил Шарпантье, смотря на Гамаша.

— Где бы вы стали искать его убийцу? — спросила Изабель Лакост.

— Матфей 10:36, — ответил Шарпантье после недолгого раздумья. — Да, я бы начал оттуда. Ну что, теперь мы можем идти?

— Я жду вас у себя в комнате через пятнадцать минут, — сказа ему Гамаш.

— Странный, — сказала Лакост, когда дверь за Шарпантье закрылась.

— Он гений, — сказал офицер КККП. — И да, странный человек. От такого человека можно ждать больших неприятностей, non?

— Думаете, он замешан в смерти ЛеДюка? — спросила шеф-инспектор Лакост.

— Или в коррупции. Или и в том, и в другом. А вы так не думаете? — говоря, Желина смотрел на Гамаша. — Не потому ли вы пригласили его сюда? Профессор, который на самом деле почти не преподает. Гениальный тактик. Теперь он под вашим присмотром? Вы свели всех подозреваемых вместе. Ледюк, Бребёф, Шарпантье. И стали смотреть, что из этого выйдет. Но вы совершили ошибку. Одну из тех, по слухам, что вы уже совершали в прошлом. Вы решили, что умнее всех. Думали, что можете контролировать ситуацию. Но всё вышло из-под контроля, коммандер. И он это понял. То высказывание про умение продумывать несколько шагов вперед, то было не наблюдение, а шутка. Он насмехался над вами.

Гамаш встал.

— Может быть, вы и правы, — сказал он, направляясь к двери. — Время покажет.

— Да время уже показало! Только вы не видите. И на случай, если вы так ничего и не заметите, в ваш грандиозный эксперимент вбросили мертвое тело, месье Гамаш. И если вы не вернете контроль, будут ещё тела.

Когда коммандер ушёл, Поль Желина обратился к оставшимся:

— Что за ссылку на Библию сделал Шарпантье?

— Матфей 10:36, — ответила Лакост. — Будучи главой убойного, Гамаш первым делом преподавал своим агентам именно этот урок.

— «И враги человеку домашние его», — процитировал Бовуар.

Желина кивнул.

— И Х.Э. Шарпантье начал бы искать убийцу среди «домашних» Академии.

— Думаю, это очевидно, — сказала Лакост, собираясь покинуть зал.

— По «домашними» имеются в виду не только те, кто проживает в «доме», — сказал Желина. — В этой цитате есть намёк на интимность. Там говориться о ком-то близком. Очень близком.

Глава 22

— Ха! — хмыкнул Шарпантье, увидев карту, заключенную в рамку.

— Ха? — переспросил Гамаш, сняв карту со стены и протянув её профессору. — Не могли бы вы выразиться более конкретно? Есть в этой карте что-то ценное или нет?

— Ни в малейшей степени.

И, тем не менее, Шарпантье продолжал изучать карту.

— Боюсь, мне нужно идти, — Гамаш бросил взгляд на часы, было около семи вечера. — Но утром я вернусь. Шеф-инспектор Лакост и кто-то из её команды остаётся, как и инспектор Бовуар. Утром у них будет отчёт о судебно-медицинской экспертизе.

Гамаш потянулся за картой, но Шарпантье, казалось, не хотел её отдавать.

— Я еду с вами, — сказал он.

— Зачем? — поинтересовался Гамаш. — Не хочу показаться грубым, но мне не совсем понятно ваше желание.

— Я коллекционирую карты. Этот экземпляр любопытный. Да ещё, как вы сказали, есть её изображение на витраже в церкви?

— Oui.

— Мне бы хотелось на него взглянуть.

— Но вы же сами сказали, что в карте нет ничего ценного.

— Всё верно. И, тем не менее, она для вас важна, — ответил Шарпантье. — Как карта, или как что-то иное?

Гамаш помолчал, наблюдая за потеющим мужчиной, потом принял решение:

— Упакуйте вещи и ждите меня у главного входа через четверть часа.