Большая расплата (ЛП)

Жак кивнул, либо не понимая, либо не желая признать, что идея принадлежала вовсе не ему. Все его мысли были заняты окружающими темнотой и холодом. И страшными догадками, что же хранится в углах. И что свисает с потолка. И как отсюда выбраться, если пожар. Или землетрясение. Или об огромном пауке, непотревоженно живущем тут многие годы …

Что-то коснулось его лица и он замахал руками и яростно стал стряхивать с волос воображаемое. Натянув печатки и шапку, он нехотя принялся за работу.

Неподалеку от него, склонив над картотекой непокрытую голову, Натэниел проворно перебирал пальцами карточки.

* * *

Месье Бержерон, менеджер местного отделения топонимики, был лысеющим, аккуратным, сухопарым мужчиной. Офис его так же отличался простотой и аккуратностью, в нём не было никаких личных вещичек, за исключением плексигласового почётного значка, выданного в награду за тридцать лет службы в Квебеке. Стена позади мужчины была скрыта обширной подробной картой местности.

Этот щуплый невысокий человечек зацепился пальцем за край стола, как маленькая птичка, и подвинулся вперёд.

Он шумно вздохнул, затем перевёл взгляд с представленной ему карты на китаянку и девушку-гота.

— Тюркотт. — Он снова вздохнул. — Где вы её отыскали?

— В стене, в Трёх Соснах, — ответила Хуэйфэнь.

— Где?

— Это деревня такая, — пояснила Амелия.

Мгновение он выглядел потерянным, потом снова посмотрел на карту.

— Тюркотт, — произнесла Хуэйфэнь. — Это тот, кто сделал карту?

— Oui, oui, — мечтательно ответил месье Бержерон.

— Откуда вы знаете? — спросила Амелия.

Реакция менеджера её удивила и в то же время рассердила. Он, казалось, не просто увлечён картой, но карта поглотила его. Словно он провалился в щель между топографическими линиями и застрял там. И был абсолютно счастлив.

— Это же несомненно, — ответил он, со всей уверенностью эксперта, который удивлён, что не каждый может узреть очевидное. — Разрешите?

Девушка кивнула, не упомянув, что несколькими минутами ранее карту лапали пальцами в жире от пончика с джемом.

Месье Бержерон протянул руку, пробежал кончиками тонких пальцев по поверхности карты, словно пытался пробудить карту к жизни, как Микеланджело Адама в Сикстинской капелле.

Наконец его пальцы совершили финальный аккорд, и Амелии захотелось отвернуться — такими нежными и интимными были движения.

Она уже была готова сообщить ему, что это всего лишь фотокопия, не оригинал, но что-то остановило её. Этот человек сам все отлично понимает. И тем не менее он поражён.

— Тюркотт был картографом? — спросила Хуэйфэнь.

— Не только картографом. Энтони Тюркотт был отцом всех современных карт Квебека. Он создал ведомство, посвящённое картографии и присвоил имя провинции. Это возвращает нас в начало 1900-х. Он был великим человеком. Он выявил связь между людьми и местами их проживания. И имелась в виду не только местность. Наша история, наша кухня, наши сказки и песни будут такими, каковы места, где мы живём. Он желал зафиксировать это. Он подарил les habitants[7] их patrimoine[8].

Месье Бержерон использовал старую речь, диалект жителей Квебека. Les habitants. За прошедшие годы диалект приобрёл едва ли не оскорбительный оттенок, вызывая в воображении обывателя образ неотёсанной деревенщины.

Но этот человек, как и Энтони Тюркотт перед ним, использовали слово по назначению. Les habitants владели этой землей. Они облагородили её, возделали ее, построили дома и фабрики. Они на ней жили и любили её. Они родились из неё, и в ней их хоронили.

Без les habitants не было бы Квебека.

Но было использовано ещё одно слово, изменившее для квебекцев смысл. Их patrimoine. Их наследие. Их язык, их культура, их родина. Их земля.

— Он жил в Монреале, но решил перебраться сюда, в наши места, — объяснил Бержерон. — Повсюду в провинции он устроил картографические конторы, но эту землю предпочёл запечатлеть самостоятельно. Думаю, он влюбился в Восточную провинцию и её историю.

— Вы имеете в виду географию? — поправила его Амелия.

— А это суть одно и то же, — чиновник перевёл взгляд с карты на своем столе на Амелию. — Энтони Тюркотту было известно, что историю не отделить от географии.

— А я могу отделить, — пробурчала Амелия. — Так же как и мои преподаватели.

— Значит, они дураки. — Это прямое заявление прозвучало ещё значительнее от своей простоты. — Историю места решает его география. Присутствуют ли в ландшафте горы? Если это так, то местность сложна для вторжения. Люди более свободолюбивы, но и изолированы, в то же время. Вокруг вода? Значит, в этой местности много разного народа, разных национальностей …

— Но её легче завоевать. Как Венецию, — подхватила Амелия, когда поняла, что он имел в виду.