Большая Сплетня

Но у Леди Ди есть один–единственный, самый главный клиент — это ее папаша. Через свою дочурку он контролирует нашу компанию — чтобы своенравная Рыбья Кость не превратилась в косточку в его собственном горле. Контроль, учет, информация — три краеугольных камня, три кита, на которых держится бизнес. Но первый из них — это информация!

Кладу папку на стол Фирозову. Задание выполнено, можно расслабиться. Откинуться на стуле, поглазеть в окно на первую зелень, мутно проступающую в серой майской мгле. Можно пойти в курилку, поболтать. Обсудить последние новости, последние сплетни. Выслушать соболезнующее: «Мне говорили, что у тебя с ним все, но я не поверила…» — «А я подумала, ну и слава богу, Лида! Ты такая славная девочка, а он… Бабник!» — «Право слово, он тебя совсем не стоит!» — «Нет, а действительно у него что–то наклевывается с этой принцессой, как ее там…»

Равнодушно пожимать плечами, утверждать, будто мне ничего не известно, вроде бы да, но, может быть, и нет. В любом случае баланс не в мою пользу. Если скажу: «Между ними ничего нет, как вы могли подумать!» — не поверят, потому что ревность брошенной женщины бросается в глаза больше, чем ее немое отчаяние. Если «да» — засомневаются, не удовлетворенные слишком легкой добычей, и опять не поверят. И то и другое — провал.

Нет, лучше вообще никуда не идти. Лучше качаться на стуле и думать о предстоящей субботе. Уборка, обед, ужин. Вымыть бабушку. Отнести в химчистку демисезонное пальто. Почитать книжку. Посмотреть телевизор. Повеситься на карнизе.

Вернувшись в кабинет Фирозова, беру со стола свой отчет. Иду по коридору, прижимая к груди тощую папку, как щит, призванный защитить настежь отверстое сердце от любопытных стрел, обмазанных ядом приторного и притворного сочувствия.

Вхожу в кабинет. Леди Ди активно общается с телефонной трубкой. Удивленно оборачивается на дверь, с трудом припоминая мою непримечательную физиономию. На ее лице — вежливое недоумение.

Помахав папкой в воздухе, молча указываю пальцем на клеенчатый оттиск «Стандард Ойл». Ее лицо светлеет, рука гостеприимным жестом указывает на стул. Трубка, еще раз булькнув возле уха, успокоенно укладывается на рычаг.

— Я так и не поняла, кому должна отдать это… Наверное, вам, да? — спрашиваю с наивностью крестьянки, которая интересуется у попа, едят ли ангелы гречневую кашу.

— Да–да, спасибо. — Наманикюренные пальчики перебирают потревоженные листы. — Спасибо!

Вроде бы все, можно идти…

— Я побоялась оставить документы в кабинете Фирозова, — поясняю, — его на месте нет, но ведь в любой момент… Ну, вы понимаете…

Конечно, она понимает. Резиновая, ничего не значащая улыбка раздвигает универсальной формы губы.

— Спасибо. Вы очень предусмотрительны!

Ни к чему не обязывающая вежливость хорошо воспитанного человека, до кончиков волос пропитанного английской необязательной любезностью.

— Знаете что… — неожиданно выпаливаю я.

Что ей сказать?

Сказать: «Гадина, знаешь ли ты, что ты наделала? Знаешь, дрянь, к чему привели твои кокетливые каблуки и визиты к косметичке? Понимаешь, что ты у меня отняла? Точнее — кого?»

Или: «Вы знаете, Дана, один молодой человек сходит по вас с ума. Он просил меня передать вам это при случае — если мы с вами вдруг встретимся в женском туалете».

Или: «Мне известно о планах твоего папаши, маленькая безмозглая дурочка с купленным дипломом! И если я проболтаюсь о них Железной Леди, ваша нефтяная комбинация пойдет прахом!»

Но вместо этого я произношу с приятной улыбкой:

— У меня один знакомый в «Стандард Ойл» работает…

— Да? — Заинтересованный взгляд — моя нечаянная премия, добыча шахматиста, решившегося на нестандартный ход.

— Он мог бы поведать кое–что об этом… — Стучу согнутым пальцем по папке. — О том, что не фигурирует в официальных данных.

Она тревожно оглядывается на дверь, потом на телефон. О, эти быстрые скользкие взгляды!

— А… А он надежный человек, этот ваш товарищ?

Пожимаю плечами:

— Конечно нет… Но ведь его не обязательно посвящать в планы… — Чуть не сказала «в наши планы». — Я могла бы спросить его, если хотите… Если объясните, что вас конкретно интересует…

Якушева все еще пребывает в нерешительности, ее гнетут сомнения. Подозрения. Опасения. Неуверенность.

— Не знаю, стоит ли…

— Я из отдела Фирозова, меня зовут Лилеева Лида. Я составила этот отчет… — Стучу согнутым пальцем по картонной корке. — Я хорошо знаю, о чем речь. Если вам нужна помощь, я готова…

— Да, — говорит она. — Да, конечно. Я вам позвоню.

Фирозову говорю, что папку забрала сама Якушева — заглянула в кабинет, увидела ее на столе и забрала. Маленькая неточность, крошечное вранье с большими последствиями. Игорю сообщаю, что контакт налажен. Пока ничего не удалось узнать, но ведь еще не вечер…

Он мне рассказывает про лакомую должность менеджера по связям с общественностью. Глаза мечтательно затуманены. Еще бы — «связи с общественностью» его мечта. Минимум усилий при максимуме зарплаты. Максимум выигрыша при минимуме потерь. Голубая мечта идиота!

— Если бы она замолвила словечко насчет меня… — мечтает он.