Большая стрелка

В Крым бригада укатила на месяц в полном составе. Пили хорошее вино, снимали недорогих крымских шлюх, купались в море, разбрасывали деньги. А по возвращении в Ахтумск, узнали, что там была бойня. На воровском сходе Вася Хилый «сделал предъяву» Балабану о том, что тот сдал РУБОПу предводителя одной из группировок и троих гастролеров из Питера. И представил доказательства. При этом Хилый заручился поддержкой Вожатого – старого вора в законе. В итоге Балабана тут же приговорили и расхлопали. На следующий день расстреляли Хилого и вора в законе Вожатого, ехавших в одной машине. Потом прокатилась волна разборов. Потом пошли аресты. В результате место смотрящего освободилось, и явных претендентов на него пока не было.

Художник уберег команду от больших неприятностей. Участвовать в этих Варфоломеевских днях и ночах было сущим самоубийством. Руднянскую команду в два счета раскатали бы, подпишись она за Балабана.

Положительным моментом этих разборов явилось то, что остались бесхозными несколько точек. И тогда команда нагло взяла под контроль рынок радиодеталей на юге Ахтумска.

Хоша сменил свою старую иномарку на новенький «БМВ», приобрел гардероб из зеленых и красных пиджаков, но со временем у него появился и нормальный серый костюм, поскольку время сопливого детства проходило. Надо было быстро взрослеть. Когда ты числишься коммерческим директором фирмы, когда встречаешься с коммерсантами, малиновый пиджак непристоен. И братва повсеместно начала это понимать.

Между тем слух о руднянских как о тех, кто может взять на себя самые деликатные поручения, пошел по Среднерусской равнине. И однажды на них вышел председатель совета директоров ООО «Антре-Т» – организации, державшей львиную долю в торговле продуктами на северо-востоке Ахтумска, и поведал свою печальную историю.

Совладельцы ООО однажды решили, что они разные люди. И что они так часто за последнее время надували друг друга на деньги, что им теперь вместе никак не жить. А значит, кому-то из них не жить вообще.

– Пятнадцать тонн «зелени» – и чтобы этот клоп не мозолил мне глаза, – сказал заказчик.

– Годится, – переглянувшись с Художником, согласился Хоша.

Деньги были нормальные. Приговоренный ходил без охраны, брать его можно было голыми руками.

Заказчик предоставил полную информацию – куда уходит, откуда приходит жертва, с кем общается.

– Можно взорвать к едреной фене козла вонючего, – предложил с места в карьер на сходе Брюс.

– Звоним, заходим в квартиру и кладем его, – напирал Блин. – Я его кулаком убью.

– В квартире жена и ребенок, – пытался остудить его Хоша.

– Еще два жмурика к одному – какие проблемы?

Потом порешили жертву просто похитить. Когда приговоренный коммерсант выходил из машины, Блин подошел к нему, ткнул в бок пистолетом, прошипел настолько зверски, как только мог:

– Прокатимся… Не дергайся. Останешься жив.

Бедняга понял, что дело плохо. Он послушно сел в машину, за рулем которой сидел Художник.

Жертву вывезли на Бровинские болота, где уже ждали Хоша и Брюс. Блин накинулся на коммерсанта, повалил на землю и стал бить ногами. Никакого смысла в этом не было – платили не за то, чтобы жертву колошматили, а чтобы ему втихаря выписали билет на лодку Харона.

– За что?.. Это Витюша, да? – Коммерсант называл имя своего компаньона. – Он, сука? Сколько заплатил?

– На «киндер-сюрприз» хватит, – засмеялся Хоша.

– Больше двадцати штук зелени не дал, – коммерсант выплюнул собравшуюся во рту кровь. – Я дам двадцать пять… Тридцать! Тридцать пять – если отпустите и завалите Витька.

Хоша заколебался… Он посмотрел на сообщников и неуверенно спросил:

– Ну чего, казаки, какую думу думать будем?

– Ага, – кивнул Блин. – Мы его отпустим. А он в ментуру с заявой. Или к братанам. И нам по маслине вместо баксов.

– Я даже не знаю, где вас искать. Вы послушайте. – Коммерсант поднялся на ноги и стоял, шатаясь, но воодушевляясь все больше. – Вы убираете Витюню. Дело достается мне. Я затеваю расширение. Нужна хорошая «крыша». Сговоримся.

Говорил он убедительно и вызывал уважение у Художника. Да, этот парень умел бороться за жизнь до последнего.

– Ну, Художник, что думаешь? – обернулся Хоша к нему.

– Что думаю? – Художник пожал плечами, выдернул из-за пояса пистолет «ТТ» и всадил пулю в живот коммерсанта.

Тот отлетел на шаг, упал.

– Скоты, – застонал он. – Чтоб вы сдохли!

Он стонал и плакал как ребенок. Жизнь никак не оставляла его. Душа цеплялась за искалеченное тело.

Хоша тоже выдернул пистолет, направил на Художника, с усмешкой смотревшего на умирающего коммерсанта.

– Ты чего, сучок корявый? Кто тебе позволил? – Хоша налился кровью, у него начинался приступ бешенства. – Я тебя…

– Стреляй, – Художник спокойно засунул свой пистолет за пояс. – Стреляй своего братана кровного из-за какого-то козла.

– Ты много на себя берешь. – Хоша опустил пистолет. – Этот фуфел чистое дело базарил. Бабки, «крыша». Кокнули бы того гаврика, в два раза в прибытке были бы.