Большая стрелка

– Жадность фраера сгубила. Надо выручать ублюдка, – сказал Художник дяде Леше сразу после задержания главаря, первый раз в открытую покрыв Хошу матюгами. На военном совете, проходившем на загородной базе, присутствовал еще и Шайтан.

– Надо, – кивнул дядя Леша. – Я справки наводил через старых знакомцев. Хоша пока молчит. Но если сломается – представь, что будет.

– Всем нам вилы. – Художник ткнул двумя пальцами себе в шею. – Может, грохнуть этого грузина?

– Ты готов воевать с РУБОПом? – спросил дядя Леша. – Это дело их чести. Там ребята зацикленные. Если личное вклинится, будут давить, пока не додавят.

В такую ситуацию команда не попадала ни разу. Некоторые шестерки, которых подтянули из шпаны, попадали за хулиганство да уличные разбои за решетку. Команда отстегивала с общака на адвоката, на передачки – и хватит. Напрягаться и вытаскивать залетчиков любой ценой никто не собирался. После того как одного из них, рванувшего по пьяни на улице у женщины сумочку да тут же и попавшегося, выпустили под подписку о невыезде, Художник вместе с бойцами оттащил его в лесочек и устроил экзекуцию со словами:

– Ты работал на команду. И на блядские дела свои должен был разрешения спросить.

Принародно сорвали с провинившегося дуба златую цепь, кольцо, отняли ключи от машины и даже содрали малиновый пиджак – всю бандитскую экипировку.

– Тебе повезло, – сказал тогда Художник. – Легко отделался, козел.

Но сейчас дело другое – влетел главарь. И команда могла развалиться. Уже соседи по вещевому рынку у Северного порта начали косо посматривать и намекать – мол, неплохо бы подвинуться, а то и освободить место…

– Надо искать подходы к следователю, – произнес дядя Леша.

– Областное управление дело ведет, – досадливо произнес Художник.

– Ну и что? – небрежно махнул рукой дядя Леша. – Везде люди-человеки. Всем есть-пить надо… И адвокат хороший нужен как воздух.

– Какой хороший?

– Параграф.

Сказано – сделано. Взяли в защитники бывшего судью по кличке Параграф. Отставные судьи и прокуроры в адвокатах ценятся не из-за каких-то невероятных юридических познаний, а из-за обширных связей. Они знают, кому и сколько надо сунуть, чтобы прикрыть дело. И Параграф действительно знал, кому и как занести деньги.

– Исполнителей нам не вытащить. А вашего атамана разбойников, – усмехнулся он, посматривая хитро на Художника, – может, и удастся. – Он замялся, опустил скромно глаза, ожидая продолжения.

– Сколько? – произнес Художник слово, которое было ключевым, и на лице адвоката опять появилась хитрая мина.

– Ну уж не тысячу баксов. Гораздо дороже. – Параграф назвал сумму, от которой у Художника заломило зубы.

– Ладно, – вздохнул Художник. – Давайте торговаться.

– Киса Воробьянинов говаривал: торг здесь неуместен, – усмехнулся адвокат.

– Еще как уместен.

Цену удалось сбить, но не слишком сильно. Договор об оказании юридических услуг был заключен. Задаток выплачен. Параграф встретился с томящимся в СИЗО Хошей. Переговорил с ним. Заключили договора и на защиту Трупа с его помощниками. Им защитников взяли из юридической конторы, которая работала на Параграфа.

– Ну что, – изучив ситуацию, заключил веско Параграф. – Надо валить все на исполнителей.

– Свалим, – кивнул Художник.

Проблем тут не предвиделось. По понятиям Труп с его гоп-компанией были в дерьме по уши. Это ж надо – родного пахана ментам сдать. Объясняй потом, что показания из них выбили. Терпеть должны были тяготы и лишения бандитской жизни, а не под протокол петь. За это им можно устроить на зоне хорошую жизнь. Они это понимали и готовы были отыграть назад.

– И надо мириться с потерпевшим, – добавил Параграф. – Организовать встречу и переговорить, не давя. Отступить. Свет на нем клином же не сошелся. Но надо учитывать, что РУБОП его может контролировать.

– Попробуем, – кивнул Художник.

С Гурамом он встретился в ресторане «Зеленая опушка» на самой окраине города.

– Ну чего, Художник? – Бизнесмен был напуган и нервно постукивал пальцем по бокалу с вином. Художник насмешливо его изучал, а Гурам нервничал все больше и больше. Руки его тряслись, но в глазах отпечаталась решимость зайца, которого загнали в угол и который готов бить волка лапами по морде.

– Гурам, давай без понтов дешевых, без наездов, без глупых упреков побазарим. Как старые добрые приятели, – предложил Художник.

– Я уже базарил. В лесу… Меня за что так били? Меня развели, как лоха обычного. Я что, лох обычный? – Грузин уже кричал.

– Тише. Люди смотрят… Нет, – сказал Художник, едва не добавив: «Не обычный». – Ты не лох…

– Мне от Боксера «крышу» предлагали. Боксер таких подлостей не делает. А я…

– Вот что, Гурам. Ребята погорячились. И ты погорячился. Теперь надо думать, как выбираться из той канализации, куда мы дружно залезли. Хоша – в тюрьме. Пацаны – там же. Это не по-человечески. У них матери. У Батона жена ребенка ждет.

– Батон? Это который паяльной лампой меня хотел жечь?