Большая стрелка

Он неделю назад договорился по дешевке впаривать по десятку машин «левой» водки в неделю. Упиралось в то, как договорятся «крыши». В Московской области давно основная часть торговли продуктами и спиртным была подконтрольна преступным группировкам. «Крыши» договорились.

– Можно было бы дела куда крепче завернуть. Мешает Палубов, – вздохнул Гринберг. – Красный директор. Партбилет закопал на огороде, ждет, когда власть сменится. Устарел он, как паровоз. Ох устарел. С ним становится трудно.

– Сильно трудно? – спросил Художник.

– Сильно. У него значительная часть акций. И авторитет. Но если директор отбывает в мир иной, ситуация кардинально меняется.

– Короче, ты хочешь прибрать завод, – кивнул Художник. – Ну и аппетиты у тебя, водочных дел мастер.

– Истина простая – чем лучше мне, тем лучше вам, – добродушно улыбнулся Гринберг. – И наоборот.

– Понятно… Условия? Что мы будем иметь с этого?

Начался торг, который, к удовлетворению обеих сторон, оказался удачным.

– Сегодня день конструктивных переговоров, – отметил довольно Гринберг. – Хотелось бы решить проблему до ноября.

– Решим, – заверил Хоша.

Когда, собравшись на хате, использовавшейся для сходняков, руднянские обсуждали план устранения директора ТОО «Эльбрус», Художник заметил:

– Надо аккуратно валить. Шуму будет много. Это не Боксер, а директор крупного завода. Тут властные интересы.

– Да какая, к хренам, разница? – махнул рукой Хоша.

– Лучше вообще все оформить как несчастный случай. Шайтан, это возможно? – обернулся Художник к своему приятелю.

– Очень трудно, – протянул Шайтан.

– Чего, страшно, Шайтан, да? – осклабился Брюс.

– А я отвык бояться. Ты бы дерьмо ложкой жрал там, где я побывал, – скучающими, прозрачными глазами уставился на Брюса Шайтан.

– Ладно, хватит, – поднял примирительно руку Художник. – Так как, Шайтан?

– При чем тут Шайтан? – вдруг раздраженно воскликнул Хоша. – Художник, ты что тут поручения раздаешь?

Художник только пожал плечами и замолчал.

– Брюс, ты что думаешь? – спросил Хоша.

Тот произнес бесшабашно:

– А что тут думать? Чего мы, какого-то козла не завалим? Ха…

– Неделю вам. Двенадцать тысяч зелени.

– Они завалят не тело, а дело, – негромко произнес Художник.

– Вы одни здесь доки. А остальные так, лохи необученные, – со злостью произнес Хоша. – Так?

– Да нет. Пускай работают, – махнул рукой Художник. – Они парни реактивные.

– Гы, – ухмыльнулся Башня.

Все произошло так, как и ожидал Художник.

Башня и Брюс не нашли ничего лучшего, как взять два автомата и четыре магазина. Прихватили с собой еще одного, такого же отвязного, как и они сами, «быка» по кличке Стручок. И отправились чинить неправедный суд.

Было известно, что к престижному дому на улице Ворошилова утром подъезжает серая «Шкода» – машина для директора такого предприятия вызывающе скромная. Охранник поднимается наверх, спускается с директором «Эльбруса» вниз, и последний едет на завод ударно трудиться и заливать область водкой.

То утро ничем не отличалось от других. Охранник, привычно прикрывая Палубова, оглядываясь, вышел из подъезда. Тут и вырулила из-за угла машина с веселыми киллерами.

Застрекотал автомат.

Шофер «Шкоды» вывалился из машины, схоронился за ней. Охранник, успев оттолкнуть Палубова, простреленный, рухнул на асфальт. А директор, не задетый пулями, кинулся обратно в подъезд. Он умудрился распахнуть дверь, когда его настигли пули. Стручок ринулся за ним добивать, тут водитель «Шкоды» из-за своей машины и всадил в него пулю, после чего открыл по киллерам огонь.

Стручок сумел добежать до «жигуля», который они угнали только что, и упал на заднее сиденье. Башня рванул машину вперед, а Брюс высадил весь магазин в отстреливающегося шофера, но так и не попал.

«Жигули» вырвались, как ошпаренный мул, со двора и, резко набирая скорость, устремились по улице Ворошилова, сбив бабку с авоськами.

Брюс и Башня вернулись в полуразвалившийся домик на окраине города, который снимала команда для разных деликатных дел. Там ждали Художник и Хоша, которые увидели своих бойцов не с победным рапортом, а с повисшим на руках Стручком в полубессознательном состоянии. Иногда разум его прояснялся, и он хрипел:

– Врача, братаны… Умираю… Плохо, больно… Пожалуйста…

– Так получилось, да… Случайность, – возбужденно бормотал Брюс. – Охранники очень быстрые оказались, да.

Хоша зло посмотрел на него. Его тоже уже начинали доставать залеты этой парочки.

Тут на сотовый Художника позвонил Гринберг. Водочный заправила истошно кричал, нисколько не стесняясь, зная, что сотовые телефоны не прослушиваются:

– Он жив! Понимаешь, жив!

– Понимаю.

– И говорить начнет! У его палаты двое ментов!

– Ничего, решим проблему, – сказал Художник и отключил телефон. – Гринберг в гневе. Говорит, директор жив.

Хоша повернулся к покрасневшему Брюсу:

– Ты говорил, что он мертв.

– Может, ранили.

– Бабки с вас снимаются, опездолы! – воскликнул Хоша и ударил ладонью о ладонь. – Что делать?

– Надо разузнать ситуацию, – сказал Художник.

Он сел в машину и отправился на разведку. К вечеру расклад был ясен.