Большая стрелка

– Тот разбор? – спросил Влад.

– Говорят, их.

Это был большой разбор несколько лет назад, когда от реутовской бригады под предводительством Гибона почти никого не осталось.

– И Леха Разбой пытался. – Глаза Крошки затуманились воспоминаниями. – И что? Где теперь Леха Разбой?

– В земле сырой.

– И никто не знает, где именно.

Главарь подмосковной группировки Леха Разбой прилетел из Америки. Облобызался со встречающими, шофером и ближайшим помощником, отбыл с ними из Шереметьева-два. И больше их никто не видел.

– Такие крутые? – спросил Влад.

– Просто без тормозов. И надо сказать, у бригадира их котелок варит.

– Чем занимаются?

– Водкой занимались. Разборы были большие по этому поводу и в Подмосковье, и в Тульской области. Под ними работали сутенеры на северо-западе, но недолго. Дела эти – больше нервов, чем дохода. И бабки вышибали всегда по заказу. Это их конек.

– Где их искать?

– А кто знает… Хаты меняют. Не найдешь. Иначе давно бы прихлопнули.

Крошка больше ничего не мог рассказать.

– Вот что, братец-кролик. Тебе три дня, чтобы найти для меня какие-то концы – контакты ахтумских, людей, хаты.

– Да ты чего! – возмутился Крошка.

– И еще, – не замечая его негодования, продолжил Влад, загибая пальцы на руке. – С кем у них в последние время разборы были, по какому поводу. В общем, все нужно.

– Слушай…

– Крошка, три дня. Иначе ты меня сильно обидишь.

– Трудно с тобой, Бронепоезд.

– А кому сейчас легко? – Влад похлопал Крошку по плечу. – И еще, друг мой, не балуй. Ты понял, о чем я.

Крошка понял. Потому что уже не раз думал о том, как бы избавиться от опера, включая самое радикальное средство от этой занозы – удаление головы. Но еще понимал – никуда ему от него не деться. Это его крест.

– Слушай, Бронепоезд, а может, я тебе отвальные дам? – Крошка с надеждой посмотрел на оперативника. – Неплохо отбашляю. Тебе не нужно будет напрягаться, чего-то по заказу раскручивать. А…

– Крошка, у меня баксофобия. Я ненавижу большие деньги.

– О-хо, – озадаченно произнес Крошка.

– И еще, Васек с Леликом твой «БАРС» кинуть с кредитом хотят и на попку какого-то списать. Ты учти это.

– Правда, что ли? – взвился Крошка.

– Правда, – кивнул Влад, открывая дверцу и вылезая из машины.

– Э, давай побазарим! Это для меня не шутки, – заволновался Крошка.

С людей нельзя только требовать. Выгода от общения обязательно должна быть обоюдная. И тут Владу пришлась очень кстати информация, полученная недавно о том, что Крошку с его фирмой «БАРС» хотят кинуть его же кореша.

– Через три дня продолжим, – пообещал Влад. – Когда принесешь в клювике весточку.

Теперь Крошка носом будет землю рыть, чтобы узнать остальное. Потому что дело с этим кредитом и правда нешуточное – башкой можно ответить.

Влад сел в свою машину. У него было еще несколько важных визитов.

* * *

– Чувствую, продашь ты меня, кровный брат, – пьяно всхлипнул однажды Хоша, когда руднянские гуляли в лечебном профилактории ликеро-водочного комбината.

Им прислуживала обернутая в простыню Галка – в последнее время Хоша перестал обращать на нее внимание, Художник – тоже, это ее злило, и она повисла на дяде Леше. Впрочем, старого мента женщины интересовали постольку-поскольку – он посвятил свою жизнь зеленому змию, и тот был его главной любовью, но к Галке он относился снисходительно, добро, как к дочке.

– Продашь, Художник, – повторил Хоша. – Но я тебя все равно люблю. Вот такой я хороший парень.

– Хоша, я таких шуток не понимаю.

– Не понимаешь. – Хоша икнул. – Ты много чего не понимаешь… Ты вообще стал непонятливым…

– Ладно. Гнилой базар какой-то. – Художник встал и стянул покрывало. – Я пошел…

– Сядь, я сказал! – Хоша кивнул Брюсу, и тот подался вперед.

Шайтан напрягся и подбросил вилку – он знал, что этот инструмент может быть не хуже ножа.

– Ну сел. – Художник устроился опять на лавку и завернулся в простыню.

– И не вставай, пока я не скажу. Когда я скажу, тогда можешь идти. А когда не скажу… – Хоша икнул, посмотрел на помощника с трезвой, оформившейся ненавистью.

– В игры играем, да? – насмешливо посмотрел на него Художник. – Проспись, Хоша. У нас завтра серьезная встреча. Или отменим? – Он опять встал.

– Сядь!

Художник, не оборачиваясь, вышел. Шайтан внимательно посмотрел на присутствующих и двинулся следом.

– Мальчики, ну зачем так? – начал было дядя Леша.

– А ты, старая шлюха, рот завари! – оборвал его резко Хоша.

Иногда на Хошу после таких выходок находило раскаяние, и он мог извиниться. Но не в этот раз. На следующий день он смотрел на Художника зверем. Однако проходившие в номере люкс гостиницы «Восход» переговоры с заезжими из Подмосковья клиентами по водке, на которых Гринберг просил его подстраховать, прошли успешно.

После переговоров Гринберг потащил Хошу и Художника в тихий, дорогой испанский ресторан «Андалузия».

– С вами приятно работать, господа, – заместитель директора «ликерки» потер руки, глядя на заставленный деликатесами стол.